Герб города Кирсанова

Мужнина родня

Весной 1941 года Петр Сальников посадил у своей избы два тополя. Толщиной точь-в-точь в ниточную катушку, а ростом с шестилетнюю Шуру. Всего детей у Петра и его жены Пелагеи было четверо и все девочки. Старшей шел одиннадцатый год, а младшая еще качалась в люльке.

Один тополек, посаженный Петром, отчего-то скоро зачах, а второй цепко ухватился за землю и от весны к весне все креп да креп. Только Петр Сальников, колхозник из поселка Терны, о том уже не знал: на другой день войны ушел он на фронт и пропал без вести. Успел прислать только одно письмо откуда-то из-под Смоленска. В нем писал, что бои идут такие жаркие, что горят огнем земля и небо. И что если останется жив, то напишет еще. Но так и не написал. Пелагея же все верила, ждала: пришлет, наконец, письмо или сам приедет. Пусть израненный, больной - все мужик в доме. А то кругом одна. Спасибо, Тоня уже взросленькая. Разбудит ее Пелагея чуть свет:
- Вставай, дочушка. Корову выгони да за Верочкой присмотри. Как бы из качки не вывалилась.

А сама на весь день из дома: зерно возить, сено косить, другую колхозную работу делать. А выдастся час - другой свободного времени - скорее в лес: своей корове нажать травы, дров заготовить: И все ждала, когда закончится война.

И дождалась-таки. У многих мужья вернулись. Пелагеин же так и остался где-то в чужих краях. Зато вернулся домой Петин брат - Василий. Когда Пелагея с Петром поженились, было Василию лет двенадцать. Жили тогда все вместе: свекор, свекровь, Пелагея с Петром, Васятка, да сестра еще Петина - Мария. Жили дружно. Роднились и тогда, когда позднее разделились и стали жить своим домом.

Когда пропал без вести Петр, Пелагея подумала: чужая стала теперь его родня. А своих близких нету. Кто поможет поднять ей детей, поддержит советом? Но подумала так зря: деверь и золовка к ней ничуть не переменились. По-прежнему роднились и помогали чем могли. И когда пришло время отдавать дочек замуж, были Мария и Василий за главных гостей. Также как остальная мужнина родня.

Выросли дети, разлетелись из родного гнезда. Осталась Пелагея одна. Дочери, правда, не так далеко живут и до матери, ничего не скажешь, желанные. Только в главной беде они помочь не могли - подправить старый родительский дом. За многие годы он совсем осел и, гляди, вот-вот завалится. Пелагея уже и зимовать в нем стала бояться. И когда ушла на колхозную пенсию, стала уезжать на зиму к одной из дочек в Тамбов. Вернется в апреле - мае домой, а в нем и жилым не пахнет. Только весело зеленеет над прогнившей соломенной крышей могучий Петин тополь.

Вот так вернулась Пелагея домой и минувшей весной. Обняла тополь, постояла, и поехала в Кирсанов к Василию.
- Как быть, Вася? Стара я стала по чужим углам ходить. Как бы свой в порядок привести? Помоги, посоветуй.

Василий Леонтьевич Сальников (он работает на мебельной фабрике рабочим) успокоил:
- Ладно, приду посмотрю, что сделать можно.
В выходной пришел, постучал по стенам, сказал:
- Пожалуй, можно кое-что набрать.

Через неделю заявился впятером. Привел с собой племянников, сыновей своей сестры Марии Леонтьевны - Павла, Виктора и Александра Бакулиных. (Двое из них работают на сахарном заводе: турбинистом и токарем, третий - шофером в ПМК). И еще Евгения Колпакова, мужа одной из дочерей Марии Леонтьевны, тоже рабочего сахарного завода.

Виктор сразу на крышу полез, солому сбрасывать. А Пелагея вдруг напугалась, начала уговаривать:
- Ребятки, погодите маленько, не ломайте избу. А ну-ка развалите, да не соберете:
А те знай свое дело делают. Скоро два зятя с дочерями Пелагеиными подошли - Николай Булычев и Николай Коча.

В один день раскатили старую избу по бревнышку. А на другой уж строить взялись. Старшим, конечно, Василий Леонтьевич. Размечает, показывает, "наряд" дает. А остальные кто что: пилят, строгают, столбы вкапывают.

А Пелагее все не верится. Об одном просит:
- Уж вы большую-то не разводите. Какую-нибудь маленькую слепите.
Строители весело пересмеиваются:
- Мы тебе, тетя Поля, теремок поставим.

И верно поставили. Несколько суббот и воскресений приходили они из разных мест в Терны. И построили дом - светлый, веселый, с хорошо пригнанными половицами (эту работу Василий Леонтьевич никому не доверил). С ровными стенами, украшенными кремовым накатом (штукатурили и красили дочери Пелагеи - Вера и Валя). Со стройной и уютной печкой (работа зятя - Николая Дорофеивича Кочи, каменщика МСО). С аккуратной скрытой электропроводкой (целый день "потел" над ней Евгений Семенович Колпаков).

Пелагея Григорьевна на свой "теремок" не налюбуется. Застелила крашенный пол розоватыми дорожками, повесила на большие окна тюль и желтые занавески с белыми, веселыми цветочками, убрала по-девичьи кровать. Сидит, сияет морщинками: не знает, что сказать от радости. Снова и снова перечисляет всех, кто бескорыстно строил ей дом. Добавляет новые имена: золовка Мария Леонтьевна мох расстилала, сосед Федор Васильевич дубочки дал под фундамент, колхозный бригадир Николай Ильич лошадь выделил:

И опять возвращается к мужниной родне - племянникам Бакулиным, Колпакову, деверю Василию Леонтьевичу - он не только главный строитель, а и советчик и помощник в покупке шифера, другого строительного материала.

Первую зиму не уехала Пелагея Григорьевна Сальникова из Тернов. Зимует в своем новом доме, глазастом от синих наличников. А напротив стоит высокий могучий тополь, посаженный Петром Сальниковым в ту весну 1941-го.
5 февраля 1971 г.

Наверх