Герб города Кирсанова

C чего начинается Родина...

Мы стоим у околицы Чутановки и думаем, с чего начать рассказ об этом селе. Еще и еще раз окидываем взглядом дома, взбежавшие на крутой пригорок, величавый изгиб еще не замерзшей Вороны, раздетый осенними холодными ветрами, но все равно живописный лес. И радостное чувство входит в сердце. Чувство, которое охватывает почти каждого при виде картин истинно русских, незабываемых и вечных, как сама наша Родина!.. А не начать ли рассказ о селе Чутановка такой сейчас широко известной и полюбившейся всей песней Баснера - "С чего начинается Родина?":

С картинки в твоем букваре

И больше ни в чем не сомневаясь и не колеблясь, поднимаемся на крутой лоб пригорка и через полчаса сидим в просторной и уютной учительской Чутановской восьмилетней школы. За ее дверями шумят те, кто только в этом году взял в руки букварь и те, кому другие умные книги поведали уже о больших и малых городах нашей Родины, о дальних странах, кто вот-вот шагнет в большую жизнь. Как шагнули в нее те, о ком с гордостью рассказывают старейшие учителя школы Т.А. Шумилина и М.Н. Васильченко. Сколько чудесных людей, оказывается, раскрыли свой первый букварь вот в этой сельской школе. Правда, многие из них учились не в этом светлом здании, построенном всего семь лет назад. И даже не в том, старом деревянном, стены которого все еще стоят неподалеку. Они учились в бывшем барском доме, приспособленном в первые годы Советской власти под школьные классы.

Именно там вступал в пионеры веселый сельский парнишка с необычным именем Горька, Горюн. В двадцатых годах вслед за товарищами он взбежал на импровизированную сцену - доски, положенные рядком на парты - и волнуясь, произнес слова пионерской клятвы на верность партии, Родине, Ленину. А потом, как все первые пионеры, носил самодельный ситцевый галстук, поверх старенького пальто: чтоб все видели красное пламя на его груди.

- Впрочем, у Горюна, кажется, и не было пальто. Он все время ходил в пиджаке: семья у его отца была большая и нужда была не меньшая. Советская власть помогла.

Это вспоминает Тамара Александровна Шумилина, бывшая одноклассница Горьки - Георгия Ивановича Питерского (Ковалева), ныне Героя Советского Союза. Тамару Александровну все село хорошо помнит и уважает за то, что она многих научила грамоте. А Мария Никифоровна Васильченко уже подсказывает:
- Не забудьте записать Героя Социалистического Труда Николая Максимовича Семенова, шахтера, выбиравшегося депутатом Верховного Совета: тоже наш выпускник. И генерал-майора Николая Ивановича Саблина. И военного врача Василия Ивановича Пахомова. И работника Министерства внешней торговли Алексея Ивановича Кривоносова:

Сыпятся, сыпятся фамилии тех, кто уехал, и тех, кто остался в родном селе и работают трактористами, доярками, электриками. И учителями тоже: К.В. Саблина, К.М. Журавлева, М.Н. Васильченко, Л.П. Головачева (она же директор школы). И тут кто-то вспоминает:
- А ведь в нашей школе до 1935 года учительствовала Анна Ивановна Мильцына - мать еще одного известного нашего земляка - Владимира Ивановича Уранова, генерал-лейтенанта в отставке, продолжающего трудится в Сибирском отделении Академии наук СССР.

В школьном коридоре стало тихо: чутановские ребятишки уселись за парты. И кто знает, может, о той вон русоголовой девчонке или о том быстроглазом пареньке будут рассказывать скоро учителя, с гордостью добавляя: наш выпускник.
А слова песни ведут меня дальше, на улицу Новую, чтобы новый начать рассказ о колхозном селе и его замечательных людях.

С хороших и верных товарищей...

Их имена мне назвали сразу. И сразу показали дома. Такие нарядные, добротные и веселые, что невольно вспоминался кадр из хорошего фильма о современном колхозном селе. В трех крайних слева живут механизаторы-шоферы Тишкин Валентин, Григорьев Василий и мастер-наладчик второй тракторной бригады Александров Николай, депутат районного Совета. Они по-хорошему дружат между собой. Дружат и их жены - Нина, Тамара, Антонина: счетовод, овощевод, доярка. Дружат и дети - Витя, Саша, Наташа, Люда, Надя - школьники и дошкольники.

Дома не только снаружи, но и внутри совсем городские. И очень приятно еще раз увидеть в крестьянской семье красивые люстры на потолке, с большим вкусом выбранные занавеси на окнах, полированные шифоньеры, стиральные машинки, телевизоры:

- Да, время теперь другое и жизнь не та, что раньше. Великий Ленин указал нам путь такой к жизни, - говорила обычные в таком случае слова доярка Антонина Григорьева, с удовольствием показывая сверкающие чистотой и золотистым плюшем зал, спальни, столовую, кухню. Потом присела у кухонного стола, сказала по-женски просто: - В декретном отпуске я сейчас. Продолжительность и оплата его такие же, как у городских работниц. Такие права предоставлены Конституцией, они теперь записаны в новом Уставе колхоза, который утвердил Ш Всероссийский съезд колхозников.

Тишкины, Александровы и Григорьевы построились на Новой первыми. Потом появились другие дома - все такие же нарядные и веселые и все так же построенные с помощью колхоза: он помогал не только транспортом, но и строительным материалом, деньгами. На Новой улице еще один сосед - тракторист В.П. Ермолаев, награжденный за свой труд орденом "Знак Почета". Уборку гороха в этом году вел вместе со своей женой Анастасией: она была машинистом на жатке. Так этой семье колхоз полностью оплатил стоимость щитового дома, а собрать и поставить его помогли товарищи из второй тракторной бригады.

А вон там белеют еще не окрашенные стены дома передовой доярки Валентины Ивановны Маликовой. А вон там, около водоразборной колонки: Однако, пора прощаться с этой красивой улицей, обрамленной темными кружевом молодых садов. Улицей, на которой живут хорошие колхозные люди и добрые соседи, и которая всегда будет представляться им и их детям началом огромной и прекрасной Родины.

С той песни, что пела нам мать

Анне Емельяновне Смородиновой за семьдесят пять. Она высока ростом, крепка в кости, слышит и видит преотлично. В сером крестьянском платочке, то с печалью, то с юмором ведет она разговор о первых шагах колхоза "Боевой Октябрь", о том, как претворяется в жизнь ленинский кооперативный план, о том, как радовались первые колхозники первому богатому урожаю, как делили его по душам. Как вместе с нею и мужем, теперь покойным Тимофеем Николаевичем, выходили в поле семеро детей: все, кроме годовалого Васятки, которому она тогда не успевала спеть нехитрой своей колыбельной песенки: "Ай, качи-качи, сынок, не кричи:"

А петь она любила. Особенно "За Кубанью, за рекой, там казак гулял молодой". Пела, не ведала, что скоро и сыновья отправятся за дальние реки, незнакомые города. Только не "с острой сабелькой - своей Сашенькой:", а с оружием куда более грозным. Пятерых сыновей проводила она на войну Анна Емельяновна. Они целовали напоследок ее мокрое от слез лицо, оглядывались на отчий дом и уходили туда, где грохотали земля и небо, отбиваясь от фашистских орд. На разных фронтах, в разных частях воевали братья Смородины - пехотинец Никита, связист Ефим, танкист Матвей, авиационный техник Михаил, сапер Николай. Сколько испытаний выпало ни их ратную долю. Но каждый постоянно помнил родное Кирсановское село у тихой Вороны, запах пшеничных полей и, конечно же, ее - мать, напевавшую теперь колыбельную песню внукам.

После войны у Анны Емельяновны осталось семеро детей: старший не успел прислать ей с фронта ни одной весточки. Но она до сих пор не верит в его гибель и ждет своего Никитушку. Из оставшихся семерых только один покинул Чутановку - уехал жить и работать в Ленинград. Остальные не смогли расстаться с землей, их вскормившей, крепко пустили в нее корни.

С той самой березки, что во поле...

О Иване Федоровиче Кривоносове, помощнике бригадира второй полеводческой бригады, я знала многое: что с раннего детства влюбился он в трактора и с тех пор неразлучен с ними: что за честное исполнение хлеборобского долга награжден высшей наградой Родины - орденом Ленина; что в этом году во второй бригаде с отдельных участков получили более тридцати центнеров зерновых с гектара. Знала я другие детали биографии Кривоносова, но все же представляла этого человека суровым и малоразговорчивым. Он и в этот раз больше молчал.

Молчал до тех пор, пока речь не зашла о чутановской природе, о том, что окрестности ее на редкость живописны.

Да, река и лес у нас красивые,- сказал Иван Федорович. - Только мне по душе больше просторы полей. Особенно весной, когда покрываются они зеленью всходов и в разгар лета, когда зреют хлеба. Вы видали зрелый колос на закате солнца? Как он просвечивает, золотится в лучах, как колышется и будто дышит?

Иван Федорович говорил медленно, как будто стесняясь в подборе слов, но я уже пожалела о том, что минутой раньше думала о нем как о человеке суровом, лишенном лирики. Я откровенно удивлялась и любовалась неизвестно откуда-то взявшейся мягкости в его грубоватом лице и глубокой синеве в глазах. Радовалась тому, что он хорошо понимает и любит красоту родной природы и всем сердцем привязан к родным местам.

Всю жизнь Иван Федорович прожил в Чутановке, неказистом кирпичном доме с акацией у окон. Не так давно он вместе с мастером-наладчиком Николаем Александровым, помощником бригадира первой полеводческой бригады Владимиром Смородиновым и трактористом Валерием Столяровым ездил по бесплатной туристической путевке по городам. Видал много интересного, но я не стала спрашивать об этом подробно, потому что боялась спугнуть ту непривычную мягкость на лице Кривоносова.
- А воздух в полях какой: чистый, напоен хлебом. Такого ни в одном лесу нет.

Потом мы говорили о производственных делах: бригада еще до десятого сентября вспахала всю зябь, в хорошие сроки закончила сев озимых, теперь полным ходом идет ремонт техники. А мне все еще виделось живое колосящееся поле и тающая на горизонте лента проселочных дорог.

С окошек, горящих вдали

В декабре темнеет рано. Уже в пятом часу вечера рассыпались по Чутановке электрические огни. Особенно ярка цепочка этих лампочек Ильича в центре села. Там, где опрятным рядком стоят недавно построенные колхозом дома специалистов, контора правления, почта, библиотека, медпункт. В освещенные окна библиотеки видны ее читатели: стоят у барьера, выбирают книги. А выбрать есть из чего: книжный фонд более семи тысяч. Пользуются им все чутановцы, особенно часты в библиотеке колхозники В.К.Ефремов, В.И.Смородин, М.С.Морозова. Не пустует и читательский зал, опрятно и красочно оформленный.

На почте рабочий день тоже не кончен, много хлопот доставляет обширная подписка на газеты и журналы. Работники почты такой подписке радуются: растет культурный уровень чутановцев. Их уже не удовлетворяют вести, которые звучат по радио и телевидению. Они хотят узнать больше.

В правлении колхоза зазвонил телефон, и сразу вспомнилась еще одна новинка села: автоматическая телефонная станция. Теперь за колхозными специалистами и руководителями не надо посылать нарочного: у каждого из них дома телефон. Из своей квартиры можно поговорить с любым городом и селом страны.

А Петр Дмитриевич Бабенко, председатель артели, говорит кому-то в трубку:
- Да, да, на культурно-бытовое строительство за последние семь лет мы израсходовали свыше ста тысяч рублей. Построили водопровод, хороший полевой стан, дом животноводов, детские ясли:

Петр Дмитриевич продолжает перечислять здания, сооруженные за последние годы. А я выхожу на крыльцо и долго любуюсь мерцанием электрических звезд над Чутановкой.

С клятвы, которую в юности...

Много, много чутановцев покинули родное село и где-то там, в близких и далеких краях, прославили его своей доблестью и трудовым подвигом. Время от времени поезда привозят их в родные места на свидание с детством и юностью, а потом снова увозят в шумные города. Но еще больше чутановцев остаются там, где родились. Да и зачем, куда теперь ехать, разве что на учебу, - если жизнь в родном колхозе хорошеет на глазах. Конечно, рано еще говорить об асфальтированных тротуарах и Доме культуры, хотя и это со временем будет. Но водопровод на улицах, телефоны в квартирах, твердая заработная плата, ежегодные оплачиваемые отпуска, поездки на курорты и санатории - это ведь стало реальностью.

- Зачем мне уезжать в город, если я здесь заработаю не меньше. Дом мой вы сами видели, и все остальное меня вполне устраивает, - говорил мне механизатор Николай Лаврентьевич Александров. Он ничего не сказал о привязанности к тому месту на земле, которое мы называем Родиной (люди редко вслух говорят об этом), но было ясно, что оно не одно материальное благополучие удерживает его в родных местах. Так же, как доярку Ефросинью Герасимовну Пахомову, колхозника Григория Максимовича Ковылина, заведующего фермой Семена Николаевича Антонова и многих других, чьим трудом полнится артельское богатство.

Денежные доходы колхоза "Боевой Октябрь" только за последние семь лет возросли в два раза и составляют теперь четыреста одну тысячу рублей. Но по сравнению с другими колхозами, может, это и не так много. Но нельзя забывать, что еще недавно "Боевой Октябрь" значился в районе экономически слабым хозяйством. Еще и теперь животноводы, полеводы больше говорят о недостатках. Так уж устроен человек: хочет идти все дальше, подниматься все выше. Но вот цифры: производство молока увеличилось за последние семь лет в полтора раза, яиц почти в десять раз. Мяса - на 119 центнеров.

Не будем считать все тракторы, комбайны и другую технику, которая работает сейчас на чутановских полях: ее вполне достаточно, чтоб вести полеводство на современном уровне и получать богатые урожаи всех сельскохозяйственных культур. Кстати сказать, зерна чутановские колхозники продали в этом году государству более четырнадцати тысяч центнеров, намного перевыполнив социалистические обязательства.

Из Чутановки мы уезжали поздно вечером, переполненные впечатлениями от увиденного и услышанного. А также с благодарностью за то, что много у нас таких вот русских сел, в которых живут и трудятся хорошие советские люди и с которых для многих из нас начинается Родина.
Декабрь 1969 г.

Наверх