Был похоронен заживо
Иван Тимофеевич Корчагин был призван на действительную службу в 1939 году из села Хмелинка. Война застала под Брестом, на учениях в отдаленных лесах. По выходе из них полк попал в окружение. Понес большие потери. Группа, в которой был Корчагин, вышла к Смоленску. В составе батальона обслуживания аэродрома больше года подвозил снаряды. Много раз подвергался смертельной опасности. Награжден орденом Отечественной войны 2 степени, юбилейными медалями.
Как-то уже говорилось, что ни в одной семье, в какую в годы Великой Отечественной пришла с войны похоронка, не считали ее приговор окончательным. В каждой надеялись, что произошла ошибка. Что сын, муж или брат непременно вернется. Надежду и веру подкреплял слух о том, что где-то кто-то похороненный смертным извещением действительно вернулся.
Слух, как правило, оказывался ложным, может, пущенным для того, чтобы укрепить слабеющие материнские или вдовьи силы. Однако и не был совершенно беспочвенным. Один из тысяч и тысяч оплаканных и все-таки ожидаемых, случалось, и вправду приходил домой.
Трудно сейчас сказать, как сильно верила в возвращение младшего сына Ивана после похоронки на него колхозница из Хмелинки Евдокия Петровна Корчагина. Только выпало ей пережить редкую радость. Когда уже получала пенсию за погибшего сына, пришла официальная весть, что он жив.
Иван пошел на действительную в 1939 году, когда ему было двадцать лет. Перед тем после семилетки по направлению колхоза закончил в Кирсанове районную колхозную школу. Стал бригадиром полеводческого звена. Ожидая призыва на службу и мечтая попасть в танковые войска, выучился на вечерних курсах водить автомашину. Добился еще одного направления на учебу в Ковыльскую МТС, чтобы овладеть трактором.
Трактором Корчагин овладел, а в танковую часть не попал. Его направили служить в особый разведбатальон в Белоруссию. Там Корчагин и встретил Великую Отечественную. За неделю до ее начала, 15 мая 1941 года их полк ушел в направлении Бреста в отдаленные белорусские леса на учебные тактические занятия. По словам Ивана Трофимовича, они проводили их и 22, и 23 июня, не зная, что уже идет война. Когда узнали, то выход из леса оказался заблокированным крупным немецким десантом, выброшенным за много километров от советской границы. Сначала пытались выйти из окружения полком. Но попали под сильный обстрел и бомбежку. И решили расчлениться на группы.
Разведгруппа, в которой находился Корчагин, шла лесами около трех недель. С потерями вышла под Смоленск и была направлена на переформирование. Ивана Тимофеевича направили в батальон обслуживания аэродрома. На аэродроме базировались бомбардировщики дальнего действия, и Корчагин больше года подвозил к ним снаряды.
В начале 1943-го он и еще девять водителей получили приказ везти снаряды под Курск. Двигались в основном ночью. Днем маскировались в лесу или где-нибудь в укрытии. Спешили они укрыться в поселке (лесов поблизости не было) и в то утро, когда над ними пролетел сначала одиночный немецкий самолет. Потом почти сразу нависла над автоколонной целая группа бомбардировщиков. В каждой автомашине их было по три человека. Большинство бросилось к недалекому строению, похожему на коровник. Корчагин, и те двое, которые ехали с ним, побежали в степь, привычно падая и вновь поднимаясь. Им повезло. Они набежали на воронку, подкопали в ней стены. И сидя там, чувствовали, как дрожит земля от взрывов. Рвались не только немецкие бомбы, сбрасываемые с самолетов. Долго рвались боеприпасы на их горящих машинах. А когда, наконец, утихло, они не нашли на дороге ни одного автомобиля. Из людей уцелело лишь восьмеро. Укрывшиеся в коровнике погибли все до одного: немцы не пожалели на то бомб.
Корчагин снова попал на формировочный пункт, а оттуда в армейский заградительный отряд Первого Украинского фронта. Через некоторое время его послали на учебу в школу среднего командного состава. И с января 1944-го в звании младшего лейтенанта он командует стрелковым взводом в 744 стрелковом полку 149 стрелковой дивизии. Участвует в освобождении украинских сел и городов, в том числе Дубно, Ровно, Броды.
Под Бродами и случилось то, отчего в середине мая 1944 года в кирсановскую Хмелинку на имя Корчагиной Евдокии Петровны пришло извещение о том, что ее сын младший лейтенант Корчагин Иван Тимофеевич погиб, защищая Родину.
Он и в самом деле был рядом со смертью.
Его стрелковый взвод в составе других подразделений стремился овладеть городом Дубно. Попытка не удалась, и было принято решение продвинуться на юго-запад к Бродам, чтобы ударить по немцам с тыла. Разведка доложила, что у немцев нет больших сил, и стрелковые подразделения двинулись туда без прикрытия артиллерии и танков. Шли лесными болотами, какими изобилует в тех местах украинская земля. При подходе к Бродам командир роты приказал Корчагину занять со своим взводом строение на краю болота и окопаться. Остальные продолжали продвижение, но вдруг натолкнулись на сильный вражеский огонь из пулеметов и пушек. Бой оказался слишком неравным, и командир приказал отходить.
Тот же приказ он отдал взводу Корчагина. Но тот не успел его выполнить. По словам Ивана Тимофеевича, сильная взрывная волна швырнула его на землю, а очнулся он каком-то помещении, где кроме него было много других раненых. Оказалось, все они захвачены немцами в плен. Скоро под охраной доставили их на машине на железнодорожную станцию. Погрузили в вагон-пульман, двери которого открыли уже на территории Чехословакии. Здесь пленных подкормили, оказали медицинскую помощь.
Корчагин не был ранен. Он был контужен, отчего у него сильно болела голова и правый глаз. На глаз наложили повязку. Снова велели всем садиться в вагон. И через какое-то время они оказались во Франции, в лагере для военнопленных.
Об этом периоде Иван Тимофеевич рассказывает так:
- Лагерь был такой, какой в представлении у многих: колючая проволока, охрана, бараки. Издевательств, однако, не было. Когда подлечили, (медики были французы), меня и еще нескольких человек на машине повезли в лес. Мы думали - на расстрел. Укрепились в этой мысли еще больше, когда увидали, что привезли к лесной балке. Но там оказалась пилорама. На ней разрабатывали лес. Пилили его на доски, бруски.
Отходы использовали на дрова. Расколотые поленья на вагонетках отправляли в сушильные печи, а потом упаковывали в рогожные мешки. Меня поставили на их упаковку. Нам ничего не поясняли, (да и не понимали мы чужой речи). Но догадались, что дрова идут на газогенераторные автомобили, работающие на этом виде топлива.
Обратно в лагерь, рассказывает дальше Корчагин, их не повезли. Оставили жить и работать в этой глухой балке. И они работали несколько месяцев, пока англичане и американцы не открыли второй фронт и не освободили Францию от немецкой оккупации.
Перемену в своей судьбе Корчагин и его товарищи стали ожидать с тех пор, как над их лесом пролетела эскадрилья союзнических самолетов. Они не знали, что те союзнические, но поняли, что не немецкие. Через какое-то время к ним в балку приехали американские военные. У пленных появилась мысль о расстреле. А их повезли в лагерь. Переодели в американскую одежду - брюки на выпуск, шерстяные гимнастерки с отложным воротником, на спине у которых было написано "РУ". Выдали американские пилотки. По лагерю поползли слухи, что советских военнопленных будут отправлять на Родину. Но лучше туда не возвращаться, так как всех ждут трибунал и Сибирь.
- Я тоже слышал эти разговоры, - говорит Иван Тимофеевич. - Старался убеждать, что такого не будет. Но некоторые так и не решились вернуться домой. Я же, когда спросили мое желание, сразу ответил, что, конечно же, поеду на Родину. Нас доставили в английский порт Ливерпуль, а оттуда пароходом отправили в Советский Союз.
В Севастополь приплыли тогда, когда войне подошел конец. После проверки Корчагина направили в автоколонну, и он участвовал в восстановлении важной трассы на юге страны. Потом Херсонский военкомат вновь призвал его в строй, и Корчагин снова служил в автороте - до июня 1946 года.
Его матери Евдокии Петровне выпало лишь пережить радость от вести, что сын жив. Встречи же с ним она не дождалась. Умерла за два месяца, как Иван Тимофеевич вернулся домой. Отец умер намного раньше - от последнего пулевого ранения, полученного в первой мировой войне. И Ивана Тимофеевича встретил лишь брат. Через малое время он переехал в Ковылку. И до самого ухода на пенсию работал то в МТС, то в РТС, то в совхозе "Иноковский", не прерывая стажа и переводясь с одной организации в другую в связи с ее реорганизацией.
Вообще же Иван Тимофеевич в свои семьдесят лет по виду еще крепок и прям. Иногда он достает свои медали и орден Отечественой войны Второй степени, врученный во время празднования 40-летия Великой Победы. Вспоминает пережитое и мечтает о том, чтобы войны больше не было. Правда, и в мирное время одному из сыновей Корчагина тоже довелось воевать, не на своей земле - в Афганистане. И тогда они с женой Верой Степановной они тоже очень боялись получить похоронку.
Похоронка же, присланная на Ивана Тимофеевича его матери не сохранилась. Но военкомат дал ему справку о том, что она действительно приходила. И он, похороненный заживо, продолжает жить, еще и теперь давая надежду тем, кто и поныне ждет не вернувшихся с войны.
© Е.С. Уривская. Голову в почтении склоняя... Кирсанов, 2001 г.