Солодков И.М.
Он был лесником. Работал в Оржевке, Хилкове, Овсяновке, Рамзе, в последние перед войной годы - в 1-ой Иноковке. Срочную служил еще в первой половине двадцатых годов, когда был женат и уже даже отцом. Впрочем, в армию тогда призывали поздно. А своей семьей заводиться пораньше диктовали обстоятельства. В четырнадцать лет остался он сиротой. Вместе с младшим братом жил в семье брата старшего. Обижен там не был, но не мог не чувствовать, что долго определяться в жизни не может.
Лесником он стал по совету тестя, тоже лесника. Жил с тех пор с семьей постоянно на лесных кордонах. В Кирсанов выезжал лишь по вызову военкомата, время от времени включавшего Ивана Михайлович в число младших командиров, ведущих обучение призывников. Когда в конце августа 1941-го Солодкову пришла повестка о призыве на войну, он тоже сначала предположил, что на передовую, возможно, сразу не пошлют. Используют для подготовки молодых солдат.
А может, Иван Михайлович так и не думал. Может, своими предположениями лишь успокаивал жену Аграфену Филипповну, которая ждала четвертого ребенка. Из трех детей, какие уже были, он особенно любил младшую, двухлетнюю Тоню. Не обижал и старших - дочь Шуру и сына Виктора, проявляя о них отцовскую заботу.
Но к Тоне относился с особой нежностью. И будто чувствовал, что не успеет ее наласкать и поставить на ноги, не раз говорил:
- Мне бы пожить для Тони.
Он не стал будить ее, уходя на войну. Поцеловал спящую. Десятилетнему сыну, попросившему взять с собой, сказал с горечью: "Куда же я возьму тебя?". Обнял и поцеловал тоже. Попрощался с родителями жены, которые жили с Солодковыми вместе и которых Иван Михайлович почитал за самых родных и близких. Потом сел на велосипед, поехал догонять ушедших вперед жену и старшую дочь.
Велосипед он оставил в Вячке. В Кирсанов добирались все вместе. В городском саду мобилизованным сказали напутственные речи. С оркестром проводили по улице Рабоче-крестьянской до аптеки на улице Красноармейской. Здесь остановились для прощания с родными. И Иван Михайлович все наказывал дочери, чтобы берегла мать.
Дальше на Калаис и Тамбов мобилизованные пошли одни, еще не строгим, но уже военным строем. Иван Михайлович шел в последнем ряду. Он оглядывался назад и долго махал рукой Аграфене Филиповне и Шуре - немногим выше среднего роста, одетый в домашнюю телогрейку и домашние кирзовые сапоги.
Первую весточку он прислал из-под Тамбова, а спустя несколько дней с Новогородчины. В открытке оттуда, датированной 31 августа 1941 года, Солодков писал, что едут на фронт и, как можно было догадаться, в направлении Старой Руссы.
Больше он не прислал ничего о его судьбе. Извещение же "пропал без вести", присланное после, на всю жизнь оставило Солодковым надежду, что не убит, что вернется.
Они ждали его сначала на 1-ом Иноковском кордоне, откуда проводили Ивана Михайловича на войну, откуда вскоре увезли в больницу его жену. Переживаний не прошли для нее бесследно. Они вызвали преждевременные роды. А появившийся на свет последний сын Ивана Михайловича прожил совсем недолго.
Зато долго и трудно болела Аграфена Филипповна. По этой причине дочь Шура так и не кончила десятилетку. Вместе с бабушкой и дедом взяла заботы по дому и хозяйству на себя. Стала вместо отца работать лесником. И все ждала: покажется из-за знакомого поворота отец, зашагает к дому.
Потом они переехала в Уметский район. Александра Ивановна, ставшая после замужества Верещагиной, сначала пугалась: как найдет их отец? Потом успокаивала себя: пойдет к близким друзьям Неучевым, спросит, где живут теперь. И постучит в окно…
Стук в окно или калитку долго чудился и Тоне, выросшей без отца. Она совсем не помнит его. Знает лишь по рассказам матери и старшей сестры, да еще брата, успевшего кое-что запомнить. Однажды, когда жили еще на кордоне, она кинулась навстречу случайному военному, приняв его за отца. А потом, когда стала уже Антониной Ивановной Кутузовой и по возрасту намного старше отца, все рисовала в мыслях картину: кто-то ведет к ней седого старика, а тот оказывается ее отцом, и она даже замирала от этого видения. А потом с особой остротой чувствовала невосполнимую утрату.
С пятидесятых годов вся семья Ивана Михайловича Солодкова живет в Кирсанове. Аграфена Филипповна теперь совсем стара и слаба, требует постоянной заботы дочерей, кстати, очень дружных между собой и живущих неподалеку друг от друга. Александра Ивановна, много лет проработавшая на железной дороге, давно на пенсии. И давно вдова: мужу ее, тоже участнику Великой Отечественной войны, Петру Семеновичу Верещагину намного укоротили жизнь фронтовые раны. Вдова и Антонина Ивановна - швея-надомница фабрики "Победа", а брат их Виктор Иванович - слесарь РТП. У всех вместе у них девять детей - внуков Ивана Михайловича, которые в свою очередь растят уже своих детей. Пока их, правнуков Ивана Михайловича, десятеро, будет наверняка больше. Живут почти все тоже в Кирсанове. А с тех пор, как имя Ивана Михайловича появилось на гранитной плите у Вечного огня в центре города, будто и сам, пусть и не живой, вернулся к родным.
Антонина Ивановна, как подошла первый раз к той плите, сразу взглядом натолкнулась на отцовское имя. И хотя затуманились сразу слезами глаза, будто вдруг увидала его самого, то ли сошедшего со старой и бледной фотографии, то ли нарисованного семейными воспоминаниями. Александра Ивановна отцовскую фамилию искала долго, а найдя, заплакала так, как плачут на родной могиле. А потом их внуки, то один, то другой сообщали, что видели на памятном мемориале дедово имя и тоже будто заново знакомились с ним, как бы вошедшим в их жизнь из небытия.
В августе будущего года исполнится сорок пять лет с того дня, как по улице Рабоче-крестьянской после митинга в городском саду шел на войну отряд кирсановцев, в рядах которого шагал тридцатидевятилетний Иван Михайлович Солодков. Он шагал мимо сквера, не зная о том, что спустя годы благодарные кирсановцы зажгут в нем Вечный огонь своей памяти о павших, в том числе о нем, своем земляке.
Декабрь, 1989 г.
© Е.С. Уривская. Голову в почтении склоняя... Кирсанов, 2001 г.