Герб города Кирсанова

Блаженный Егорушка

Егорушка был из крестьян села Свищевка. Родителей его звали Феодор и Пелагея. А на вопрос, как его самого величать, Егорушка отвечал: "Зовите меня по будням Пелагеич, а по праздникам - Федорыч". Видом Егорушка походил на обычного сельского мужичка. Подвижный, низкорослый, с бородой, "чудный" и всегда радостный. Зимой блаженный ходил босиком и в легкой, простенькой одежке, напоминавшей длинный пиджачок, летом - в шапке и валенках, а когда и в нагольных (без покрышки, кожей наружу) сапогах. Под рубашкой носил иконку Божией Матери "Умиление", размером в ладонь. Вел жизнь странника и приобрел известность прозорливца далеко за пределами Кирсанова. Исчезал надолго, а потом вновь объявлялся, совершая, вероятно, время от времени паломничества по святым местам. Нес он подвиг юродства ради Христа. Исключительный и мало понятный для века сего путь подвижничества. Еще в древности церковный историк Евагрий писал о юродивых следующее: "Между подвижниками, хотя и весьма немного, но есть и такие, которые через добродетель достигнув бесстрастия, возвращаются в мир и, среди шума, притворяясь помешенными, таким образом попирают тщеславие, - по словам мудрого Платона, последнюю обыкновенно снимаемую с души одежду. Любомудрие научило их есть без чувства и в харчевнях, и в мелочных лавках, не стыдясь ни места, ни лица, вообще ничего. Нередко посещают они бани и там бывают и моются большей частью с женщинами, покорив страсти так, что имеют полную власть над своею природою, и не склоняются на ее требования ни взглядом, ни прикосновением, ни даже объятиями девы. С мужчинами они - мужчины, с женщинами - женщины и хотят иметь не одну, а обе природы. Кратко сказать: в доблестной и богоносной жизни, добродетель противодействует законам природы и предписывает ей собственные законы, чтобы, то есть, она не принимала ничего необходимого до сытости. Закон повелевает им алкать и жаждать, а тело покрывать столько, сколько требует необходимость" [3].

Подвиг юродства ради Христа полон скрытого духовного смысла и весьма труден. Только избранные подвижники, исключительно по Божьему зову, проходят его. Неудивительно, что Егорушка был одним из тех праведников, на которых обращены очи Господа (Пс. 33, 16) и для кого, по слову Св. Писания, нет ничего невозможного (Мф. 17, 20). В засушливую пору, например, проходя вдоль реки, Егорушка приговаривает, обращаясь к Богу: "Даждь дождь - дождичку". И к вечеру шел дождь. Нередко Егорушка молился о дожде по просьбе окрестных жителей, обеспокоенных будущим урожаем.

Как­то одна вдова молотила пшеницу и, увидев собирающиеся на небе тучки, заторопилась с окончанием работы. Проходивший мимо Егорушка говорит ей: "Евдокия, не собирай, не собирай. Он пройдет, дождичек­то (мимо). Не будет его, немножечко только (покапает)". И действительно, тучи прошли стороной. Возвращаясь назад мимо работавшей женщины, Егорушка взял горсть соломки и говорит: "Мать Евдокия иди за мной. Дай мне руку. И твоя рука и моя (т.е. вместе. - примеч. авт.). Над моей рукой смеются и над твоей". (Евдокия была простовата, так что люди над ней действительно часто посмеивались.) "Иди за мной, - продолжает Егорушка свою притчу, а сам кладет перед ней из терновки (соломки) крест. - Иди, иди". так провел ее на кладбище и говорит:

"С крестом в могилу пойдешь". Впоследствии она была "раскулачена" и перенесла множество скорбей.

Многие стремились дать блаженному Егорушке приют, приглашая на ночлег или отдых. Особенно его почитали монахини местных монастырей (Тихвино­Богородицкого и Боголюбовского Оржевского). Среди его благодетелей были и состоятельные люди. Так, блаженный часто гостил у купчихи Софьи Андреевной Ширяевой (она впоследствии и похоронила его на городском кладбище).

Блаженный Егорушка и неизвестная инокиня. Фото начала XX в.
Блаженный Егорушка и неизвестная инокиня.
Фото начала XX в.

Софья Андреевна имела 10 сыновей и 3 дочери. Несмотря на свое богатство, одевалась весьма скромно: черная юбка, серенькая, в полосочку, кофточка, белый или черный шарфик. В городе ее все знали и уважали за большое милосердие. Она содержала, т.е. кормила, одевала и обувала около 20 нищих. Обладала большим терпением. Бывало, оденет нищего, накормит, а он через некоторое время опять приходит раздетый, в рванье. Снова одевает, никого не гнала. О высоте ее духовной жизни говорит такой случай. Одна раба Божия Дарья, жившая в селе Бибиковка, решилась как­то с родственницей пойти за советом в село Васильевка к известному тогда в округе подвижнику прозорливому Филиппу. На ее вопросы он отвечал: "Ходи к Софье Андреевне, она равна Апостолам, а я не благословлен много говорить, она тебе все скажет".

Часто Егорушка заходил к Софье Андреевне из церкви попить чайку. Посещал он кладбищенский храм и стоял в Никольском приделе возле иконы Божией Матери "Иверская". Однажды после службы подходит он в церкви к той же Дарье и шепчет: "Пойдем к Софье Андреевне чайку попить. Меня у входа монашки ждут, а мы с тобой боковой дверью (выйдем)". Пришли. Егорушка посадил Дарью, а сам обежит все комнаты, прибегает: "Расстегни мне рукава". Она расстегнет. Он снова обежит: "Застегни", - протягивает руки. И так несколько раз. Софья Андреевна спрашивает: "Что ж ты, Егорушка, ее мучаешь?" А он: "Молчи, молчи, Софья, она все сохранит". Дарья недоумевает: "Что же все это значит?" Софья Андреевна, понимавшая Егорушкины "притчи", объяснила: "За кем­то ухаживать будешь". И действительно, спустя много лет пришлось Дарье Дементьевне ухаживать за старцем, отцом Костей, до самой его кончины.

После смерти мужа Софья Андреевна жила с двумя сыновьями, которые торговали лошадьми. Дело было поставлено широко: лошади крупными партиями отправлялись в Москву, Питер и другие города. Однажды, когда подготовили очередную партию, один из братьев, как обычно, обратился к Егорушке за благословением. "Я­то вас благословлю, - отвечал Егорушка, - но лошадь лошадь съест". Удивились торговцы, переспросили, но ответ был тот же. "Что за притча? Может, конь сорвется с привязи, может, еще что?" - недоумевали братья и на всякий случай приказали сопровождающим, чтобы лучше следили. Добравшись до Северной столицы пассажирским поездом, они с нетерпением дождались прибытия своего товара.

- Ну как? - поинтересовались у помощников.

- Все в порядке.

Лошадей выставили на продажу. Базарный день прошел неудачно. Покупатели смотрят, бракуют, не берут, тем более, в этот раз выбор был очень хороший: много лошадей привезли из других мест. На следующих торгах картина повторилась. Время идет, товар стал терять вид. Через месяц лошадей пришлось продавать дешево, лишь бы выручить хоть что­нибудь. В конце концов братья остались в накладе. Так исполнились слова блаженного.

После революции у Софьи Андреевны отобрали дом и имущество. Через некоторое время она была вынуждена уехать в Москву к дочерям. Рассказывают, что в Москве Софья Андреевна юродствовала. Там она и окончила свой земной путь.

Как все юродивые, Егорушка был нестяжателен. Даже то, что имел, готов был в любую минуту отдать другому.

- Егорушка, ты бы дал мне сапоги, - обратился к блаженному некий бедняк.

- На, на, на, - зачастил тот, протягивая недавно подаренную обувь, - мне еще дадут!

Сам будучи нищим, Егорушка заботился о других. Здешней округе был известен Микиша (или, как его еще называли, Никиша) из села Паревка. В деревне его считали за дурачка, смеялись над ним. Для потехи пользовались его простотой, научая сделать что­то плохое (поджечь чей­нибудь сарай и т.п.), заставляли пить вино. Возмужав, Микиша взял на себя иго Христово и бремя Его (Мф. 11, 30). В послереволюционные годы Микишу можно было увидеть в Кирсанове босым, обор­ванным, обвешанным множеством крестов, икон и всегда радостным. Жил он подаянием, хотя ни у кого ничего не выпрашивал.

Как­то Егорушка привел его к знакомой владелице магазина (это было в начале 20­х гг.). Она, было, возмутилась, но блаженный, указывая на столь неопрятного по виду спутника, твердо заявил: "Это Ангел, это Ангел!". Микишу приняли.

Странники Микиша, Димитрий и Симеон. Кирсанов. Фото начала XX в.
Странники Микиша, Димитрий и Симеон. Кирсанов.
Фото начала XX в.

Про Микишу известно немного. Вот один случай. На Страстной неделе в слякоть и непогоду Микиша вечером зашел в дом одной благочестивой многодетной семьи и тут же, у порога, лег в изнеможении и уснул. Его не тронули, а когда Микиша проснулся утром, как всегда радостный, то, указывая на младшего сынишку, сказал: "Ты сильный, ты сильный". Рассказывая этот случай, уже старик (Петр Захарович Жуков), а тогда еще мальчик, недоумевал: "Какой я был сильный?" Но Микиша уже тогда прозревал в мальчике верного Православной Церкви сына, впоследствии не соблазнившегося ни обновленчеством, ни комсомолом и усердно послужившего своему Отечеству. То была духовная сила, сила веры. Как сложилась дальнейшая судьба Микиши, нам не известно. В середине 20­х годов он куда­то исчез. Рассказывают, что умер он в селе Рождественском.

Не любил блаженный Егорушка показную гостеприимность и мог подшутить. В осеннее ненастье его позвали в дом. Он заходит, на ногах грязные сапоги. На лицах хозяев появилось беспокойство.

- Егорушка, ты бы разулся.

- Я туда, туда пройду, - начал было "стращать" блаженный, указывая на комнаты.

- Егорушка, чайку, - пригласили хозяева, поставив на стол сахар.

Блаженный, видимо, проверяя хозяев, выбрал самый большой кусок:

- Я веся! Я веся! (т.е. весь возьму. - примеч. авт.)

Но больше всего Егорушка любил навещать сироток и бедные многодетные семьи, где его всегда ждали и любили.

В одной такой семье он вдруг начал куковать: "Ку­ку, ку­ку". Мать всполошилась: "Ой, Егорушка, что ж ты нам накукуешь? Видать, беду какую?" Блаженный выпроводил всех, попросил ведро воды и стал молиться. После приглашает всех и просит поставить самовар. Напоил всех чаем и ушел. Что за притча такая была, никто и не узнал. Через некоторое время пропадает у этой семьи единственная лошадь. Что делать? Решили искать. И, по молитвам праведника, благополучно нашли пропажу в соседнем селе.

Однажды Егорушка проходил через село Жулидовка. Здесь он имел знакомых, сын которых изрядно выпивал. Увидев идущего навстречу парня, Егорушка упал в лужу, бывшую у колодца. Полежав немного, он наклонился, как бы попив из нее, и на карачках пополз дальше. Вскоре этот парень опился вина. Тогда прояснилось и странное поведение блаженного.

В другой раз, пробегая по селу Уваровщина, Егорушка кричал на всю улицу: "Сундуки на колеса, сундуки на колеса!" Недоумение разрешилось, когда вскоре в селе случился пожар. Находившийся в то время в другом месте Егорушка, сидя в окружении местных детишек, приговаривал: "Ой, горит, горит".

В селе Чутановка Егорушка прыгнул как­то с лаптями в колодец. Ему - "Что делаешь?". Стали смотреть, а там ребенок мертвый…

Раз блаженный шел по базару в Кирсанове. Вдруг поддел сапогом у одной продавщицы горшок с молоком, а там оказалась мышь.

Каждое Крещенье, на праздник, Егорушка имел обычай купаться в проруби (на иордани). Как­то после Рождества, перед Крещением, он босиком пошел на иордань и взял с собой 14 отроковиц и одну вдову. Егорушка идет впереди, а они за ним гуськом. Говорит: "Идите, идите за мной, а я буду вам протаптывать (дорожку. - примеч. авт.)". Приблизились к воде. Егорушка предлагает: "Давайте купаться". А они все и в шубах­то замерзли: морозно, холодно.

- Пелагеич, да мы все замерзли.

- У­у! А я буду купаться.

И начал купаться один. Рядом стояла избушка (это было на водяной мельнице). Искупавшись, Егорушка говорит: "Полезли греться". Зашли в избушку. Егорушка весь в сосульках забрался на печку, да только печь не топлена, избушка­то нежилая. Все сидят, холодно. Только от Егорушки пар валит столбом. Все и высохло.

- Вот я и погрелся! Пошли назад. Теперь я протаптывать не буду, вы мне протаптывайте (дорожку по снегу. - примеч. авт.)

Поставил первой вдовицу, остальных гуськом за ней, а последнюю взял под руку и говорит: "А мы с тобой, как жених с невестой пойдем". У нее на руке было колечко. Егорушка взял колечко, вертит в руках. Вертит да говорит:

- Дай поносить колечко.

- Да возьми, - отвечает девица.

Блаженный надевает кольцо на одну руку, на вторую: "Два раза выйдешь замуж, 50 лет будешь вдовица, будешь жить до Страшного Суда. На тебе все свершится".

Впоследствии эта девушка по имени Мария действительно вышла замуж, у нее родилось четверо детей. С мужем она прожила три года. Через несколько лет вышла второй раз и прожила 7 лет. Егорушка был еще жив и, благословив теперь ее с четырех сторон иконой, сказал: "С моим благословением будешь ходить до Страшного Суда". При кончине (умирала она в больнице) ей было видение Страшного Суда.

Был у Егорушки дружок­подросток Николай. Надо заметить, что и сам блаженный был как ребенок. Позже Николай рассказывал о таком случае. На Крещение у речки блаженный говорит ему: "Давай ты будешь как Иоанн Креститель, а я как Господь. Ты крести меня". Николай увидел, как на стоящего в воде Егорушку сошел с неба огненный столб. "Никому не рассказывай, что видел, - заповедал Егорушка, - а только после моей смерти".

В следующий раз на страхования (боязнь) Николая Егорушка поучал: "Они (т.е. бесы. - примеч. авт.) как мухи, ты перекрести и разлетятся".

Везли однажды Егорушку на лошади с дрожками, дороги не было, и он велел ехать через речку, где была трясина, топь где люди не ходили, а объезжали дальше. Дрожки, как по земле, а не по топи или, лучше сказать, по воздуху проскочили эту трясину. И еще в одной деревне случился пожар, а Егорушка был неподалеку. Зашумели: "пожар­пожар", а он взял стакан с водой и через окно плеснул на ту сторону, где загорелся дом, и в эту же минуту все затухло и огонь стих.

Частым и желанным гостем Егорушка был в местных монастырях. Их насельники почитали блаженного, слушались его, видя в нем человека Божия. В неурожайный год игуменья отказывает девочке в поступлении в монастырь. Тут приходит блаженный и видит опечаленных девочку и ее проводницу.

- Ты что загорилась?*

- Матушка игуменья не принимает в монастырь.

- Как не принимает? Ну­ка пойдем, пойдем.

Егорушка настойчиво обратился к настоятельнице:

- Матушка, почему не принимаешь?

- Егорушка, год плохой. Своих сестер кормить нечем.

- Она просфорочками, просфорочками пропитается. Ее Сама Матерь Божия прислала. Прими.

Девочку приняли.

Не раз блаженный предсказывал закрытие монастырей и мерзость запустения в святых местах. "Скоро, скоро вас погонят, - говорил он монахиням, - всех покидают через ограду".

Однажды Егорушка пришел в корпус игуменьи и в грязных сапогах побежал по ковровым дорожкам коридора. Бывшие при этом послушницы погнались за ним с криками: "Куда, куда?" Догнали только у дверей игуменьи: "Что ж ты делаешь? Ты смотри, все дорожки грязные". Тут вышла и игуменья. А он: "Не так еще будет, - начал плеваться и сморкаться на стены, на дорожки, - вот как будет, вот как будет".

В другой раз блаженный "оправился" прямо под образами. Ему: "Ты что ж делаешь?" А он: "Тут не то еще будет". Юродство, одним словом.

"Я иду и смотрю: змей ползет и чревом землю режет.

Гляжу - получился овраг. Еще чуть­чуть и я упал бы. Я туды, я сюды и пройти негде", - пророчествовал Егорушка о настоящих и грядущих событиях.

Но тогда еще многим не верилось в будущий разгром. Когда же совершилась революция, пьяные солдаты, дезертиры и просто гарнизонные не раз пытались проникнуть в женский монастырь, но монахини били в набат, и мужики из окрестных селений с вилами и топорами заставляли отступать распоясавшихся хулиганов. Егорушка предупредил насельниц монастыря: "Сегодня ждите гостей". Слышавшие это хулиганы вынуждены были оставить свои намерения, говоря: "Эх, Егорушка все уж рассказал".

После закрытия монастыря многие монахини осели в городе, иные разошлись кто куда. В Кирсанов прибывали монашки из Оржевского Боголюбовского монастыря. С началом гонений на верующих жители города "любить монашек любили, но пускать на квартиры не пускали - боялись". Да и монахини стремились жить обособленно, зарабатывая на жизнь собственным трудом: "стегали" одеяла, вязали платки, перебивались своим огородным хозяйством, пока не начались ссылки. Находились и такие, кто обзаводился семьей.

- Никуда не ходи! У тебя своя семья. Как тебе нравится, так ты и будешь жить, - поучал блаженный одну монахиню.

- Егорушка, мне охото возле речки и чтоб к церкви поближе.

- Ну так­то и будет! - уверил Егорушка.

И действительно, домик был куплен в желанном месте.

В подобных домиках монахини селились маленькими общинками по 4-6 человек, получая духовное окормление у гони­мых священнослужителей. Вместо одного большого монастыря в Кирсанове появилось множество крошечных.

Как­то в одну из таких общинок пришел Егорушка:

- Сестры, давайте молиться, а то кудяшки придут, они нам нага­а­дя­я­ят! - сказал блаженный, имея в виду бесов.

О возможности разгона одной такой общинки предупреждал и другой старец - о. Калиник: "Ну, сестры, пришло время вам расходиться", - с такими словами обратился он к ним в одно из посещений. Забрав святыни, сестры с плачем покидали место своего спасения. Кто знает, сколько из них было в этот раз спасено от тюрьмы?

В селе 1­я Иноковка православные решили устроить пещерную церковь. В пологе оврага стали рыть пещеру, а землю во время дождей и весеннего половодья смывали в овраг. Все у них было заготовлено, все секретно. Но Егорушка сказал, что ничего из этого не выйдет. Так и случилось. Тайна была раскрыта, многих арестовали, пещерку разрушили.

Собравшиеся на службу в городской собор как­то стали свидетелями необычного поведения Егорушки. Обычно блаженный стоял где­нибудь незаметно, а тут (дело было на вечернем богослужении) зашел в собор с веточкой в руках и, как бы подметая, обошел весь храм. Смысл действий юродивого прояснился на следующий день, когда арестовали соборное духовенство.

Не забывал Егорушка навещать своих верных чад и возгревать в них веру и благочестие во времена всеобщего отступления. В одном доме его угостили вишней. Он каждую вишенку крестит и ест, крестит и ест. Вдруг говорит: "Дайте мне воды". Ему налили. Блаженный залез в красный угол и начал мыть иконы.

- Сами­то вы умываетесь каждый день, а иконы­то у вас, вишь, пыльные.

Дверь была открыта, на улице стояла жара. Вдруг, еще ничего не видя, Егорушка всполошился: "Ой, ой, закройте дверь, закройте. Кто идет­то. Поглядите. Ходит, как человек, а весь, как черная грязь". Это шел Федор, разуверившийся и нередко хуливший Бога.

- Не пущайте, не пущайте, - волновался Егорушка.

Хозяева, вышедшие навстречу Федору, проводили его назад, сказав, что Егорушка что­то его боится и не велит ходить к ним.

В другой раз шедшего по городской улице Егорушку увидел портной еврей. Он был молодых лет и придерживался атеистических взглядов.

- Ой! Святоша идет! - с неприкрытым раздражением произнес безбожник.

- Не кричи, не кричи. Вместе помирать будем, - ответил блаженный. И, правда, умерли они день в день.

Еще задолго до своей кончины Егорушка говорил: "Могилка­то моя вся в золоте полетит...". Умер Егорушка, когда ему было уже за 70.

Хоронили его предположительно в 1928 году, зимой. Народу собралось очень много, и духовенство со всей округи съехалось.

После кончины память блаженного Егорушки долго чтили монахини и благочестивые миряне, ходили к нему на могилку, где теплилась лампадка и густая листва образовывала подобие арки, разговаривали с ним, как с живым. Известны и случаи помощи блаженного обращающимся к нему с верой. Монахини ушли в Вечный покой. Но почитание блаженного Егорушки не прекращалось. К его могилке на старом городском кладбище никогда не зарастает тропинка и в зимнее время протоптана дорожка. А в засушливую пору придут к Егорушке на могилку слышавшие рассказы об этом Божьем человеке и с верою помолятся: "Дай дождь­дождичку...".

Примечания

3. Евагрий Схоластик. Церковная история [Электронный ресурс]: Христианская библиотека. - Режим доступа: http://mystudies.narod.ru/library/e/evagry­shol/1.html. - Просм. 24.09.2011.

© Левин О.Ю., Просветов Р.Ю.
Кирсанов православный.

Наверх