В послевоенное время
В ходе Великой Отечественной войны высшее руководство страны вынуждено было признать существование православных верующих в Советском Союзе. Началась частичная церковная реабилитация. Политика "дозволения" была строго дозирована: выпускали из заключения не всех священнослужителей, открывали храмы как можно менее вместительные и одиндва на весь район. Строго контролировали действия архиереев, священников и мирян. По мере удаления от центра (Москвы) "благодушное" отношение властей к верующим и священнослужителям улетучивалось. Все: и власти, и верующие - понимали, что меры эти временные и вынужденные.
К окончанию войны по Кирсановскому району, в нынешних его границах, здания бездействующих церквей сохранились только в Кирсанове, Кобяках, Буровщине, в 1й и 2й Иноковках. В начале войны разрушили колокольню Тихвинской монастырской церкви. По рассказу очевидца, перед отправкой команды на фронт их разместили в доме, находившемся напротив церкви (здание монастырской школы, ныне не сохранилось). Вдруг они услышали тяжелый удар о землю и выбежали посмотреть, что случилось. Оказалось, это сбросили колокол. Ограду монастыря постепенно разбирали по кирпичику. Саму Тихвинскую церковь использовали сначала под торфяной склад, а затем устроили там гаражи, чуть позже - мастерские и цеха совхозтехникума.
В 1945 году "постановлением Тамбовского облисполкома" сломали церковь в 1й Иноковке. Верующие жаловались: "Церковь везут на все стороны, тракторами разваливали, просим выслать комиссию для расследования" [74].
Здание Тихвинской церкви бывшего
Тихвино-Богородичного женского монастыря.
Фото 1998 г.
Первой кирсановской церковью, возвращенной верующим, стала кладбищенская Космодамиановская. Процесс возвращения храмов был нелегким и длительным: сначала - ходатайства верующих, потом - решения на местном уровне, в райисполкоме, облисполкоме, затем - утверждение решений в СНК (Совет народных комиссаров) СССР и сообщение решения просителям. Документальное свидетельство о возвращении верующим Космодамиановской церкви отмечено датой 8 августа, а открытие - 1 октября 1944 года.
В 1948 году верующим передали Троицкий храм села 2й Иноковки. Его освободили от зерна, стали ремонтировать и приготовили к освящению, но уполномоченный по делам религии по Тамбовской области не давал на это разрешения. 3 ноября 1948 года уполномоченному Г.В. Моисейцеву по телефону было передано устное распоряжение заместителя председателя Совета по делам РПЦ Белышева "найти какиелибо мотивы к тому, чтобы богослужения впредь до указания совета не производились" [75]. Уполномоченный настоятелю и общине Троицкой церкви заявил, что "отправление всяких служб в здании храма категорически воспрещено впредь до полного ремонта храма" [76]. Средства на ремонт без совершения богослужений и сбора с верующих, который также был запрещен, найти представлялось крайне затруднительным. Однако ремонтные работы все же были проведены, и настоятель Троицкого храма отец Федор Орлов совершил в нем праздничные Пасхальные богослужения 23 и 24 апреля 1949 года. Реакция последовала незамедлительно: "епископ Иоасаф снял Орлова с должности настоятеля, а уполномоченный лишил отца Федора регистрации" [77].
Тем не менее, в престольный праздник храма, в день Святой Троицы, второй священник этой церкви - 80летний Александр Колоколов [78] - вновь совершил праздничное богослужение. Это стало последним богослужением в истории старого Иноковского храма. В 1949 году, в уборочную кампанию, Троицкий храм засыпали зерном, и уполномоченный заявил, что церковь больше не откроют [79].
Что касается соседних районов, входящих в Кирсановское церковное благочиние, то здесь были возвращены верующим следующие церкви: 29 апреля 1945 года - церковь в селе Терновом, ее открытие отмечено 3 мая 1945 года; затем в селе Пущино (1 июня 1945 года) и в Оржевке (5 ноября 1945 года), открытая 6 мая 1946 года.
В течение 1946 года возвращены храмы в ОсиноГаях, Чернавке, Ольховке (16 апреля), МоршаньЛядовке и Курдюках (2 сентября); в 1947 - в Пересыпкине (15 августа) [80]. Однако уже в 1949 году была полностью прекращена деятельность церквей в селе Оржевка и селе 1е Пересыпкино [81].
Причт Космодамиановской церкви.
Сидят в первом ряду слева направо:
диакон Кочепасов, о. Алексей Швыряев,
о. Алексей Ветринский, о. Стефан Часовенный, о. Георгий Шашурин,
регент церковного хора Михаил Маркин.
Фото 1950-х гг.
В первые послевоенные десятилетия большую роль в возрождении церковной жизни в городе играли священники Алексей Швыряев, Тимофей Скопинцев, Георгий Шашурин [82] и совершавший до 1944 года богослужения тайно на дому священник Алексей Ветринский. Еще в 1934 году он был арестован и решением Тройки ПП ОТПУ по ЦЧО от 21 марта 1934 года осужден по ст. 5810II ИТЛ - условно. Вскоре изпод стражи освобожден, после чего продолжил духовно окормлять монашествующих бывших Кирсановских монастырей (в основном Тихвинского).
Даже после того, как государство декларировало некоторое потепление в своих отношениях с Церковью, не все священнослужители и верующие желали и могли открыто совершать богослужения. Многие продолжали это делать тайно, в так называемых "катакомбах". Иногда, буквально, подпольно, под полом, в погребах. Это объясняется тем, что после репрессий никакого доверия к советской власти у большинства верующих не было. Открытое служение требовало "регистрации" со всеми вытекающими отсюда ограничениями (как пример, несанкционированная властями попытка о. Федора Орлова служить в Троицком храме села 2я Иноковка, описанная выше). И если вспомнить, как наиболее активные представители Русской Православной Церкви ратовали за освобождение от государственного управления и добивались устройства Церкви на канонических началах еще в дореволюционной, царской России, то станет понятным, с каким чувством они воспринимали порабощение Церкви советским, атеистическим государством. Многие священно и церковнослужители считали, что их регистрируют и переписывают, чтобы затем вновь арестовать и сослать в лагеря.
Троицкая церковь села 2-я Иноковка.
Не сохранилась.
Фото 1998 г.
Митрополит Сергий (Страгородский), ставший патриархом в 1943 году, был памятен "катакомбникам" "Декларацией" 1927 года, в которой призвал верующих считать радости Советской власти своими радостями и печали Советской власти - своими печалями. Сразу после этого часть верующих перестала его поминать за литургией в качестве главы Церкви, за что получили название "непоминающих". Такая оппозиция по отношению к митрополиту Сергию для многих послужила поводом к аресту и заключению. При Патриархе Алексии I (Симанском) часть "катакомбников" вернулась во вновь открываемые храмы, у других он также не вызывал доверия, как и предыдущий патриарх.
Стоит сказать, что "катакомбники" (хотя сами они так себя не называли) не представляли собой однородную массу. Среди них встречались разные люди и различные взгляды на современную им церковную жизнь. Ктото категорически не принимал "красную сергианскую" Церковь, отказывался от паспортов и голосований, как большинство монахинь бывшего Тихвинского монастыря. Ктото мирился со сложившимся положением и просто воздерживался от активного участия в церковной жизни, но "патриархийные" храмы посещал (пример, вернувшийся из лагеря кирсановский священник Сергей Купорев), а ктото ушел в своеобразный затвор, отшельничество, как схимонах Енох, о котором будет подробно рассказано в третьей части нашей книги.
Сегодня нам трудно понять и оценить тот прессинг, который испытывали христиане (как священнослужители, так и миряне) в воинственном атеистическом государстве. И принявшие, и непринявшие политику высшей церковной иерархии по отношению к советской власти несли тяжелый крест. Так, патриарх Кирилл сегодня не считает возможным осуждать ни тех, кто в 1927 году поддержал митрополита Сергия, ни тех, кто его не поддержал: "После государственного переворота большевиков, когда началось не знавшее себе равных в русской истории преследование Церкви, некоторые из духовных лиц сочли необходимым стать на путь компромисса с властью, видевшей в Церкви врага. Просто ради сохранения возможности вести службу в храмах и проповедовать народу, чтобы никому не приходилось прятаться. Иные же этот путь отвергли, решили создать "Катакомбную Церковь", которая была практически полностью уничтожена. У нас нет права осуждать ни тех, ни других. Всем им пришлось пережить жесточайшие репрессии" [83].
Легализация "катакомбников" после войны осложнялась еще и тем, что в "патриархийные" храмы стало возвращаться формально раскаявшееся обновленческое духовенство. Между ними и "тихоновцами" возникло давнее противостояние. Не случайно в докладе секретаря епархии, бывшего обновленца протоиерея Иоанна Леоферова звучат такие слова: "Кирсановские монашки и священники дуют в одну дуду, в звуках которой слышится контрреволюция" [84]. А в докладе тому же о. Леоферову такого же "раскаявшегося" бывшего обновленца протоиерея Семена Петрова, желавшего служить в кладбищенской церкви, в 1944 году говорилось: "Моя кандидатура вряд ли пройдет у верующих общин, т.к. благодаря клике монашествующих, члены общины явно высказывают как мне, так и Вам, как благочинному, недоверие, считая нас опятьтаки обновленцами, говоря, что красных попов нам не надо. Это в них поддерживают и тамошние священники Алексей Ветринский и Глеб Успенский, которые имеют там колоссальные доходы и, окруженные каждый своей кучкой монашек, имеют в своем распоряжении большую клиентуру.
О. Ветринский хотя и тонко, но не признает законным Св. Патр. Сергия … Эти кустарисвященники, действуя совершенно самозвано, так сумели распропагандировать верующих, что многие обо мне и слышать не хотят. Монашки же являются их агитаторами, т.к. опутали город и пригородные слободы и взяли засилье в Кирсанове. Сами же они много исполняют треб: и крестят, и отпевают, торгуют свечами, разрешительными молитвами…" [85].
Как видно, противостояние между обновленцами и тихоновцами продолжалось и после войны, но теперь в несколько иной форме, внутри единой церковной ограды.
Место на апсиде Тихвинской церкви,
где в начале 1950-х гг. появилось изображение
"Покров Божией Матери".
Фото 1998 г.
Как бы то ни было, но разрушение церквей не прекратилось и в послевоенное время. В конце сороковых годов одна из росписей на фронтоне Успенского собора (изображение святителя Николая) чудесным образом обновилась и заблистала яркими красками. Мало того, что сам красавецсобор мозолил глаза партийным и советским руководителям, так еще в связи с обновлением он привлек к себе всеобщее внимание и интерес горожан.
Успенский собор был единственным храмом в Кирсановском уезде, к которому у власти проявился было историкохудожественный интерес. В 1923 году заведующий кирсановским музеем Д. Ширяев на запрос из Тамбова о местных достопримечательностях, которые требовали охраны, отвечал: "На территории города и пригород. волости заслуживающего внимания памятников нет, если не считать город. собора, в архитектуре которого немного дорического" [86]. Однако интерес этот не дал никакого результата - Собор не был признан памятником.
18 марта 1950 года местные власти образовали комиссию для осмотра здания. В нее вошли председатель райисполкома П.З. Шиндяпин, председатель райплана А.В. Худяков, инженер облуправления В.Д. Мачульский, председатель горисполкома И.М. Решенин, зав. горкомхоза М.Г. Овчинникова, техники П.И. Аксенова, В.П. Спасский, Г.Я. Курдюкина. От верующих - И.В. Цибизов и А.Г. Милова. После осмотра они составили акт, в котором значилось: "а) железная кровля отсутствует на 25%, а остальная часть пришла в ветхость; б) стены и своды имеют много трещин и местами стены дали отклонения от вертикали...". К акту прилагались фотографии. При внимательном осмотре этих фотографий, сохранившихся в архиве, обнаруживается, что никаких трещин на стенах Собора нет, но ходатайство кирсановских властей о его разрушении было удовлетворено Тамбовским облисполкомом 31 марта, и вскоре Собор был разрушен.
Примечателен еще один случай из жизни города начала 50х годов. На апсиде монастырской церкви бывшего Тихвинского монастыря, с правой стороны, появилось изображение иконы "Покров Божией Матери". Важно то, что снаружи церковь никогда не была расписана. Изображение иконы, появившееся в одну ночь, было будто бы только что написано. Как это изображение ни забеливали, оно все равно проступало и в нем явно была видна Богородица. Глумясь, в Нее стреляли из винтовки, а после всю икону и вовсе скололи зубилом вместе со штукатуркой. Церковь уцелела, а с востока на правой стороне апсиды до сих пор виден сколотый контур склонившейся над людьми Божией Матери.
Даже в самые мрачные годы гонений у верующих оставались святые места, которые они продолжали посещать. Наиболее известные в бывшем Кирсановском уезде - святой источник в селе Вердеревщина (ныне Бондарский район) и икона Божией Матери в селе Карандеевка (ныне Инжавинский район), а также Вознесенский источник близ села Ковылка и источник святого великомученика и целителя Пантелеимона в деревне Красная Поляна, недалеко от города. После войны поток верующих сюда увеличился. В 1946 году православные села Вердеревщина собрали деньги на постройку часовни на месте святого источника, а в 1948 году местный житель В.И. Ермаков просил у властей разрешения построить там часовню. Однако этого ему сделать не разрешили. Ежегодно в первый четверг после праздника Святой Троицы к источнику совершались многочисленные паломничества. Так, в 1954 году к источнику на праздник пришло 3-4 тысячи верующих [87].
Паломничество совершалось также к чудотворной иконе Божией Матери "Всех скорбящих Радость", находящейся там же, в селе Вердеревщина. Вот как об этом сообщалось в официальном документе от 3 апреля 1952 года: "В с. Вердеревщина имеется чтимое верующими место в честь "чудотворной иконы Скорбященской Божией Матери", на этом месте ранее имелась каменная часовня, а в ней находилась указанная икона. Теперь часовни не осталось, но на этом месте ежегодно 4 ноября собирается большое количество верующих до 500 человек на молебны, которые совершаются незарегистрированным духовенством. В настоящее время чудотворная икона хранится у председателя ревизионной комиссии церковного совета церкви с. Бондарей Ермакова Василия Ивановича, который проживает в с. Вердеревщина" [88]. 14 июня 1957 года на источнике в праздник побывало около 2000 человек.
Карандеевская икона Божией Матери.
Село Терновое.
Фото 2006 г.
В селе Карандеевка еще в 1932 году при закрытии храма чудотворная икона Божией Матери была взята крестьянкой Евдокией Толстых и долгое время хранилась у нее дома. Незадолго до этого местные безбожники разбили икону на три части и раскидали их по полю. По раздававшемуся плачу женщины нашли две из них, а третью пришлось дописать. Каждый год в первую пятницу по Троице жители села совершали крестный ход с иконой на реку. До 1948 года крестные ходы совершались при участии духовенства. В 1948 году власти, оказав давление на архиерея, запретили священникам участвовать в крестном ходе и стали требовать, чтобы икону поместили в церковь села Тернового. Но верующие не хотели этого делать, боясь, что святыня будет отобрана. Крестные ходы продолжали совершать, несмотря на запрещения. Местный уполномоченный получил указание от председателя Совета: "Вам надо через райисполком прекратить организацию крестного хода с этой иконой на реку" [89]. Верующим еще раз предложили сдать икону в церковь. Иначе грозили обложить высоким подоходным налогом. Икону отнять не удалось, но крестные ходы на реку прекратились. И несмотря на это, православный люд продолжал тянуться в Карандеевку к чудотворному образу, особенно в день ее празднования. Один благочестивый мирянин - Дмитрий Яковлевич - соорудил для чудотворной иконы молельное помещение, где она и хранилась долгое время. На источник выносили копию этой иконы. Сейчас Карандеевская чудотворная икона находится в церкви села Тернового.
Массовое паломничество к источникам вызывало все большее и большее беспокойство у местных властей. В 1957 году секретарь Кирсановского райисполкома Павлов в справке уполномоченному Совета писал, что на источнике в селе Ковылка и в балке Жеглатова 9 августа собирается до 1000 человек [90].
В окрестностях села Вячка почитался святой источник, который был явлен еще до революции местному жителю Михаилу Валуеву. Тогда на этом месте была найдена икона Божией Матери "Смоленская", а вода источника славилась своими целебными свойствами.
Вознесенский источник около села Несвитчино.
Фото 2004 г.
Борьба советских органов с почитанием святых источников не прекращалась. Чтобы остановить поток верующих, источники пытались уничтожать, засыпали, замуровывали, цементировали, но все тщетно. Правда, в некоторых донесениях советских органов и приводились отчеты о достигнутых успехах. Тамбовский епископ Иоасаф (Журманов) вынужден был запретить "хождение с крестными ходами и служение молебнов на реках, источниках, колодцах, на пастбищах и пасеках" [91]. Не имеющие где приклонить голову верующие люди были вновь объявлены вне закона. Ведь для многих православных и так называемого "незарегистрированного" духовенства святые источники были единственным прибежищем, где они могли служить и молиться. "Мы молились тайно в Булгаковке, в Фомичах. Справляли там Рождество, Крещение, купались. Из родника там образовалось озеро под горой. Вода хорошая какая была. Ушли оттуда, и родник засох, перестал течь", - свидетельствует одна из таких катакомбных христианок XX века [92].
В начале 50х годов вновь прокатилась волна арестов среди православных верующих. В основном арестовывали как раз таких "нелегальных" православных христиан. Многих отправили в Сибирь, в Кингирь (Караганда). Давали срок в десять лет заключения по статье 58 пункт 10 (антисоветская пропаганда). Получила свой срок отбывания в карагандинских лагерях и автор приведенных выше воспоминаний.
74. ГАТО. Ф. Р5220. Оп. 1. Д. 13. Л. 29.
75. Чеботарев С.А. Тамбовская епархия 40-60 гг. XX века. Тамбов, 2004. С. 29.
76. Там же. С. 30.
77. Там же. С. 30-31.
78. Священник Александр Колоколов раньше служил в с. Кузовки Липецкого уезда. Во время кампании по изъятию церковных ценностей был арестован. После лагерей возвратился в Тамбовскую епархию.
79. ГАТО. Ф. Р5220. Оп. 1. Д. 13. Л. 64.
80. Кученкова В.А. Указ. соч. С. 94.
81. Чеботарев С.А. Указ. соч. С. 92.
82. Подробнее об этих священнослужителях см. в третьей части настоящей книги.
83. Цит. по: Митр. Иларион (Алфеев). Патриарх Кирилл: жизнь и миросозерцание. М., 2010. С. 376.
84. Чеботарев С.А. Указ. соч. С. 54.
85. Цит. по: Чеботарев С.А. Указ. соч. С. 282.
86. Климкова М. "Край отеческий…". История усадьбы Боратынских. С. 512.
87. ГАСПИТО. Ф. 834. Оп. 1. Д. 1475. Л. 68.
88. ГАТО. Ф. Р5220. Оп. 1. Д. 113. Л. 2.
89. Там же. Д. 166. Л. 52.
90. Там же. Д. 218. Л. 52.
91. Циркуляр № 12 от 17 мая 1957 г.
92. Воспоминания келейницы схимонаха Еноха монахини Анисии, записанные летом 1998 г.
© Левин О.Ю., Просветов Р.Ю.
Кирсанов православный.