Милое создание
АВГУСТ продолжал оставаться жарким и сухим. Ловились только пескари. За последние две недели я не поймал ничего существенного, что могло бы дополнить мое скудное питание в условиях палаточной жизни.
Пять-шесть жерлиц-донок, оставляемые на ночь, не давали никакого результата, несмотря на то, что живцов менял по два-три раза в сутки. Старался разнообразить: снасти оживлял плотвой, густерой, пескарями, ершами, миногами. Да, пожалуй, перепробовал все виды рыбок и насадок, а соблазнилась лишь пара окунишек.
Река Ворона — водоем кормный. Ее подводные хищники (кроме налима) на мертвую рыбку не берут — привыкли пожирать хоть порой и отравленную, но живую...
За годы моего увлечения рыбалкой нередко случалось такое, о чем не думаешь. Вот и на этот раз: прихожу на берег, а в моей лодке прыгает лягушка- подбирает расползающихся из банки червей. Увидела меня — и забилась под сиденье на корме.
— Сиди, — думаю, — некогда мне с тобой...
С ней и поплыл проверять жерлицы-донки. На всех шести и на этот раз улова не оказалось, а часть живцов сорвали то ли мелкие щурята, то ли окуни ( не проглотят, а нападают). Открыл садок, а в нем все рыбки вверх брюхом. Вода-то теплая...
— Иди-ка, — говорю, -лягушенция , ко мне! Подежуришь на крючке, пока настоящих живцов наловлю.
Взял ее, вколол под шкурку на спине крючок, а она как заорет! И брызнула мне на руки...
— Тьфу ты, не было еще, чтобы живцы голосили!
И брезгливо швырнул ее в воду. Вымыл руки, отплыл. Оглянулся, а она сидит на лопухе лилии!
— Слезь, — кричу, — тварь глазастая!
Погрозил ей веслом да направился ловить пескарей. А про нее вскоре забыл.
На следующий день, приближаясь к снасти с лягушкой, обратил внимание, что леска ушла под лопухи кувшинок, ближе к берегу.
— На берег захотела, лягушенция, — пошутил я.
Выбираю леску — идет будто с зацепом травы. Вижу, из-под листьев кувшинок высовывается тупая черная голова — соменок! Сонный, что ли? Но только кончилась растительность и сквозь толщу прозрачной воды его осветило солнце, он резко повернул назад. Чтобы смягчить рывок, пришлось отдать леску. И тут я вспомнил, что, потеряв надежду на улов, не взял с собой подсачок. А удержать рукой скользкое тело соменка невозможно.
Азарт рыбака во мне без колебаний заставил рисковать: почти метрового хищника подвел я к лодке, вывел на поверхность, дал ему глотнуть воздуха и, когда он приоткрыл рот, схватил за нижнюю губу, как за ручку чемодана, выбросил из воды в лодку, прижал коленями.
Только когда подстраховал полупудовую рыбину куканом и немного успокоился, обратил внимание на выступавшую с тыльной стороны кисти руки кровь. Царапины от зубов были незначительными. На берегу чернела зола потухшего костра. Я подплыл к берегу и присыпал ссадину пеплом.
Возвратился к лодке. А рядом сидит лягушка, точно такая же, как была!
— Красавица ты моя! — восторженно воскликнул я. Высыпал перед ней оставшихся червей и добавил:
— Милое создание!