Притвора
В жаркие дни пойманную удочкой рыбу я очищаю от внутренностей прямо на реке и складываю в коробку с зеленой травой. Так она дольше сохраняется. Внутренности выбрасываю в реку — их поедают другие рыбы и прочие твари.
...Большущий уж, подбирая рыбьи потроха, подплывал все ближе к лодке. Я заметил его и захотел подшутить: внутренности, кроме пузыря, стал откладывать в лодку, а пузыри бросать в воду. Уж глотал их один за другим, но не наедался, а, возбужденный аппетитом, кружил около борта, пытаясь влезть в лодку, ничуть не опасаясь меня.
В нашей местности отношение к ужам доброжелательное, и они привыкли к людям и животным. Враги им только куры.
Тем временем пришла очередь чистить пескаря. Я подержал его в раздумье, что с ним делать, и решил отдать ужу. Но свежая рыба тонет. И тогда я захотел покормить ужа из руки. Сначала у борта лодки бросил несколько мелких порций внутренностей, а потом медленно протянул пескаря и замер. Долго ждать не пришлось. Уж подобрал кусочки, а вслед за этим взял и рыбку.
— Ишь ты, Змей Горыныч! — удивился я.
Пескарь был великоват, чтобы проглотить его сразу. Уж выполз с ним на берег и, остановившись, стал потирать себя о землю от горла к брюшку. А когда заглотил его, тут же, на открытой полянке, свернулся спиралью на отдых под солнцем.
Я дочистил рыбу, вышел на берег и занялся костром. А про ужа совсем забыл.
К вечеру, когда пришло время подумать о ночлеге, я заглянул в свою одноместную низенькую рыбацкую палатку и с ужасом увидел: на сене из-под подушки торчит хвост змеи! Я отпрянул назад, выполз из палатки и начал думать, что делать. Наступали сумерки... Убивать змею в палатке, где и размахнуться-то нет возможности, — благополучного исхода не жди.
— Если она уйдет глубже в сено, то ночевать будет негде, — подумал я.
С собой у меня были мотоциклетные краги, теплая одежда, резиновые сапоги. И я решил брать змею руками. Всё перечисленное надел на себя, вполз в палатку, глубоко вздохнул и схватил змею за хвост. Выдернул ее из сена, встряхнул, чтобы она « отяжелела», на коленях вышел из палатки. При наружном свете увидел: на голове у змеи два желтых пятна — уж.
— Ах ты, Змей Горыныч! — вскрикнул я и взмахнул им в сторону реки. Но не успел разжать пальцы, как уж почему-то полетел и шлепнулся в воду. Хвост остался в руке!
— Да... недоразумение, — не находил я слов.
Хвост продолжал дергаться в руке. Я бросил его в речку, и какая-то рыба тут же его схватила.
— По заслугам тебе, — буркнул я.
Уж вынырнул и уплыл на противоположный берег. Долго мы обижались друг на друга.
Встретились через неделю. Уж, хвост которого начал зарастать, снова приполз к моему палаточному месту жительства, где пахло рыбой. Дал ему пару селявок, на том и помирились.
На этот раз я взял с собой кота. Муркис целыми днями сидел на дереве — боялся уходить в лес. Домашний... И мышей не ловил. А они мне прогрызли рюкзак, рассыпали крупу, попробовали сахар...
Уж стал жить рядом, под кучей прошлогоднего хвороста, днем грелся на пеньке. Я кормил его самой мелкой рыбкой. Мелочь покрупнее доставалась Муркису, хотя он этого и не заслуживал. Рюкзак пришлось ставить на хворост, под которым жил уж. Это оказалось надежнее. Рыбу для кота и ужа бросал около хвороста. И вот однажды, когда ужинал уж, подошел на запах рыбы и кот. Смотрит, а взять боится. Приблизится к рыбе — уж зашипит, кот отскочит. Откуда только у него боязнь змей? И решил я продемонстрировать коту, что уж не опасен, и дать возможность взять рыбку. Я снял тапочки, подошел к ужу сзади и легонько наступил на него, лишь бы придержать. Кот сообразил и мгновенно схватил рыбку. А когда я снял ногу с ужа , он перевернулся вверх брюхом, широко раскрыл рот, пустил пену и, казалось, сдох.
— Как же это?.. — досадовал я. — Не думал...
Взял ведро, зачерпнул в реке воды, чтобы отлить ужа, несу... А он: с рыбкой во рту ныряет под хворост!
— Ах ты, Змей Горыныч! Ах, притвора! А говорят — тварь неразумная...