Кирсановский вестник, 1915 гг.
Биржевые «ндравы»
Из отчета о биржевом собрании, помещенного в предыдущем № «Кир. Вест.», видно, что биржевой комитет сдал чайный буфет Лебедеву потому, что последний предложил за него высшую цену.
Мы знаем, что когда стало известно о сдаче буфета Лебедеву, то некоторые члены биржи предложили ему 50 руб. «отсталого» с возвратом внесенного в комитет задатка с тем, чтобы буфет остался за Шиндяпиной, разумеется. за цену, предложенную Лебедевым.
Таким образом, ясно, что если бы комитет сдал буфет с торгов. то он выручил бы значительно дороже, а это для него, при свойстве биржевого капитала «таять» даже в зимнее время, имело бы важное значение; кроме того, буфет с торгов, при помощи членов биржи, мог остаться с Шиндяпиной.
Весьма возможно, что это последнее обстоятельство и послужило причиной того, что буфет был сдан частным образом, ибо Шиндяпина для некотрых членов комитета являлась нежелательным лицом.
По этому поводу нам припоминается следующий казус, разыгравшийся несколько месяцев назад в стенах биржи.
Два туза-биржевика, сидя за «миллионным» столом (на бирже есть стол, который носит такое название), потребовали себе пару чая и кусок лимона. Когда требуемое было подано, один из тузов осведомился, сколько стоит кусок лимона. «Человек», подавший чай, ответил:
- Две копейки.
- Как, кусок лимона стоит две копейки! – возмутились тузы. – Вы с ума сошли с буфетчицей. Поди, скажи ей, что больше копейки не заплатим. А ежели не захочет взять копейку, то пусть свой лимон убирает к черту.
Буфетчица не согласилась отдать кусок лимона за копейку, и «человек» должен был унести с «миллионного» стола лимон обратно в буфет.
Это являлось предерзостью, нарушением всякой субординации.
- Наказать строптивую, - зашипели Титы Титычи.
И решили поступить по модному, а именно: подвергнуть бедную женщину, зарабатывающую себе честным трудом кусок хлеба, бойкоту и больше чая в бирже не пить.
- Пусть де знает, как препятствовать нашему «ндраву».
И не пили чая в бирже долгое время, несмотря на то, что у обоих иногда слюнки текли при виде, как другие наслаждались чайком. Шли в трактир Лапшина и там отводили душеньку: - «Ндрав» свой тешили. Принцип «соблюдали».
И уж, само собой разумеется. против буфетчицы «зубы» точили.
Такие-то вот Титы Титычи занимают должности в общественных учреждениях, судят, рядят, вершат разные дела.
Н. Берендеев.
П.М. Ястребцев в помещении городской думы принял присягу.
Г. Губернатором утверждены, согласно избранию Кирсановской городской думы: П.М. Ястребцев – Кирсановским городским головой и А.П.
Калугин – членом кирсановской городской управы на текущее четырехлетие.
Биржевые «ндравы»
II
В предыдущем фельетоне мы рассказывали, как наши Тит Титычи бойкотировали бедную буфетчицу и точили на нее «зуб» за то, что она отказалась пожертвовать в их бездонные карманы кровную копейку.
Для пополнения характеристики этих субъектов, позволим себе рассказать еще про одну штуку, почище бойкота буфетчицы, проделанную ими несколько времени назад в стенах той же биржи. Жертвой их бесшабашного самодурства и на этот раз явилась женщина. Над мужчинами выкидывать кунштюки рискованно, ибо глумиться над собой не всякий позволит, а над женщиной поглумиться в большинстве случаев можно безнаказанно.
Дело было так.
Германия готовилась к войне, не жалела никаких средств на вооружение и, между прочим, сооружала воздушный флот. В России естественным образом явилась необходимость в таком же флоте. Русское общество было охвачено подъемом патриотических чувств и пошло навстречу правительства. Начались по всем городам сборы пожертвований на воздушный флот. И наш Кирсанов не отставал от других городов.
Дамы и девицы украсили себя лентами, надели на себя кружки для сбора денег и мужественно отправились по улицам и разным учреждениям собирать пожертвования.
Явились и на нашу биржу.
Члены биржи жертвовали, кто сколько мог: вынимали кошельки и опускали в кружки свои лепты просто и охотно, без помпы и кривляний. Правая рука делала, а левая – не видела.
Одна из сборщиц, молодая дама, наивная и неопытная, подошла к «миллионному» столу, за которым восседали Тит Титычи и проговорила:
- Господа, пожертвуйте на воздушный флот.
У Тит Титычей от патриотического жара загорелись глазки.
- Можно, с нашим даже удовольствием, - отвечали они. – А не угодно ли с нами чайку распить? Садитесь-ка, мадам, отдохните: чай, запарились по городу ходить.
Дамочка нерешительно опустилась на предложенный стул.
- Вот это по нашему! – Ей, прислужающий, тащи чистый стакан и пару кусков сахару.
Заем Тит Титычи придумали такое условие для сборщицы:
Они будут платить ей за каждый выпитый стакан чаю в пользу воздушного флота следующие суммы: за первые три стакана по 1 рублю, за два следующих по три рубля и т.д. в течение одного часа. Если она выпьет 10 стаканов, то получит 40 руб., а если меньше, то по расчету.
Таким образом от нее зависело «заработать» на патриотическое дело большую суму.
Сборщица приняла это предложение и начала пить чай. А Тит Титычи ржали от удовольствия, записывая мелком каждый выпитый ею стакан чая.
Это возмутительнейшее издевательство над женщиной, добровольно взявшей на себя труд по сбору пожертвований на государственное дело, совершалось среди бела дня, на глазах всей биржи.
При громком хохоте Тит Титычей и нескольких любопытных, сборщица, вся раскрасневшаяся от чая, а может быть и от стыда, выпила десятый стакан, за что Тит Титычи, к чести их, надо сказать, добросовестно вручили ей 40 рублей.
Каковы патриоты! Ежели ты, сударыня, потешишь наш «ндрав», дадим пожертвование на воздушный флот, а не согласна по нашему плясать – получай гривенник и ступай к другому столу.
В этой истории нас удивляет то, что председатель биржи г. Зотов не вступился за женщину, которая, как оказалось, доводилась ему родственницей, не урезонил товарищей по комитету и не прекратил этого позорного издевательства и глумления над патриотическим чувством женщин в стенах биржи, в этом храме – торговли.
Н. Берендеев.
«Наша биржа»
Мы имели беседу с одним из членов кирсановской биржи, который принимал деятельное участие в делах биржи с самого ее основания в Кирсанове и одно время близко стоял к биржевому комитету.
- Я не стану расхваливать деятельность бывшего председателя В.С. Москалева, - говорил он нам. – Но должен сказать, что этот человек хорошо понимал биржевое дело и к обязанностям своим относился с большой строгостью, стараясь во всем придерживаться буквы устава, чем и навлекал на себя не мало нареканий.
При В.С. Москалеве члены комитета во время биржевого собрания в шашки не играли, чаепития с дамами, в роде описанного вами, не устраивали, бороды друг у друга не рвали и по мордасам один другого не угощали, а вели себя корректно и с достоинством.
Оно и понятно, почему был порядок. Прежде всего В.С. Москалев был сам коммерсант, владелец большой площади земли, мельницы и пр. и тонко понимал коммерческое дело. Интересы биржи ему были близки, и он заботился о бирже, как об учреждении, которое содействует правильному развитию торговли и промышленности.
А что представляет из себя Зотов? Он не коммерсант, торговлей ни хлебной. ни бакалейной, никакой решительно не занимался и не занимается. Он не земледелец, не фабрикант, даже не домовладелец и вдруг – является председателем биржи!
Я сказал бы, что это недоразумение, но в действительности дело объясняется просто. Известной части членов биржи нужен председатель, свой человек, который смотрел бы на все сквозь пальцы и который не приносил бы в жертву общего дела интересы отдельных лиц. Вот они и выбрали себе в председатели г. Зотова.
Не всякий на месте Зотова согласился бы быть председателем биржевого комитета. Я, например, ни за какие бы деньги не пошел бы в председатели, ну, хотя бы в охотничье общество, ибо сам я – не охотник, и не бельмеса не смыслю в деле охоты. Ну, а г. Зотов человек смелый и к тому же, вероятно, тщеславный. Он принял на себя почетную должность председателя биржи, не будучи коммерсантом и, строго говоря, явился первым нарушителем устава.
- Каким же образом?
- В уставе прямо сказано, что членами биржи могут быть только лица, самостоятельно занимающиеся различными отраслями торговли и промышленности, в том числе и сельские хозяева, или их уполномоченные, а также представители акционерных обществ, товариществ на паях и торговых домов, при условии соблюдении всеми этими лицами «требований» положения о государственном промысловом налоге.
Когда Зотов был управляющим печальной памяти Международного банка, тогда он, действительно, имел право, как уполномоченный банка, быть членом биржи, а следовательно и председателем. Но банк уже два года, как прекратил свое существование, а с ним вместе, несомненно, прекратились и всякие полномочия.
- Вы сказали, что для членов биржи обязательно требование «положение о государственном промысловом налоге». Следовательно г. Зотов должен иметь торговые права. А он их имеет?
- На этот вопрос прямо ответить вам я не сумею, ибо не интересовался им. Полагать надо, что промысловые права у Зотова есть, ибо в противном случае, это был бы «скандал в благородном семействе»… Однако, перейду к отношению г. Зотова к своим обязанностям и вообще к делам биржи. Будучи не компетентным в вопросах торговли и промышленности, он оказался очень опытным дипломатом и для того, чтобы все на биржи совершалось по его хотению, он подобрал по душе и членов комитета.
- Вы сказали, что г. Зотов подобрал по душе членов комитета. Но каким образом можно это сделать, раз члены комитета избираются общими собраниями?
- Очень просто. У нас, среди членов биржи, преобладает партия, располагающая большинством голосов. Партия эта, кого захочет, того и выбирает; ей обязан и Зотов своим избранием в председатели. Делегаты этой партии перед выборами должностных лиц входят в соглашение с председателем. Ему они уступают места в комитете, а для своих prot?g? отвоевывают места в арбитражной комиссии. Арбитраж для членов биржи важнее комитета: комитет, так сказать, почетное учреждение и больше ведает делами административного характера, арбитражная же комиссия занимается исключительно разрешением споров, возникающих при исполнении коммерческих сделок. Насколько беспристрастно разбирается в делах наша арбитражная комиссия вы увидите из целого ряда дел, о которых речь будет впереди. Пока скажу одно: многие споры недовольными сторонами переносятся в коронные суды и последние в большинстве случаев выносят совершенно противоположные решения.
Последние выборы 12-ти членов в арбитражную комиссию, состоявшиеся 29-го декабря, как нельзя лучше служат доказательством того, что выборы разыгрываются по заранее определенному плану, как по нотам. Так, например, в числе избранных оказались люди редко посещающие биржу, совершенно незанимающиеся хлебной торговлей, а следовательно и мало компетентные в коммерческих делах. В то же время солидные коммерсанты, точно понимающие биржевое дело, знающие толк в хлебах и обладающие независимыми средствами, остались за флагом, потому что явились нежелательным элементом для сильной партии.
Из сказанного вам понятно, каким образом производятся выборы на нашей бирже. Теперь вы легко представите, как формируется у нас кабинет, то бишь, комитет.
И комитет сформирован на славу, так крепко, что и водой не разольешь. Судите сами: Владимир Павлович Попов – друг и приятель г. Зотова; Владимир Андреевич Попов доводится каким-то братом Владимиру Павловичу Попову; Александр Петрович Лебедев с Владимиром Павловичем Поповым, составляют неразрывное целое за «миллионным» столом, вместе лущат подсолнухи, вместе играют на бирже в шашки, вместе бойкотируют буфетчиц и тешат свой «ндрав» тем, что заставляют самоотверженных женщин выпивать по десяти стаканов чаю на почве патриотизма. На пристяжке у этой компании состоит старший биржевой маклер Кубанцев, имеющий в комитете право голоса. К стыду Кубанцева надо отнести то, что он участвовал в постановлении комитета об удалении стола своего товарища по службе – Черкасова.
Из таких-то господ состоит ядро биржевого ареопага, сформированное г. Зотовым, должно быть, по образцу европейских кабинетов.
Кроме упомянутых лиц, есть другие члены комитета, не связанные с ним родством, ни свойством и, так сказать, не зависимые, но их голоса являются единичными, и потому влияния на ход комитетских дел они имеют мало. Большинство же биржевых дел решает ядро в трогательном единении с г. Зотовым.
- Как захочет Зотов, так и решат члены комитета.
- Как вздумают решить гг. члены комитета так согласен и Зотов.
Словом – комитет сформирован на славу!
- Вы неоднократно упоминали о том, что на бирже происходит игра в шашки. Разве это допускается уставом во время биржевых собраний?
- Боже избави! Торговый устав вменяет в обязанности биржевым комитетам следить за благочинием и полным порядком на бирже, и уж, конечно, никакой игре не должно быть там места.
- Но кто-же из членов играет, и почему биржевой комитет не воспретит игры.
- Ха-ха-ха!.. Да прежде всего играют сами члены комитета: два братана Поповы и Лебедев, а к ним присоединяются другие столпы – Прощаев, Козырев и проч.
- Стало быть члены комитета…
- Вы хотите сказать: первые нарушают порядок и благочиние? Совершенно верно – они первые нарушают порядок… Впрочем, оговорюсь: в последнее время я редко бывают на бирже и не знаю, продолжают ли они игру в шашки, но еще недавно сражались вовсю.
Н. Берендеев.
Смерть юродивого
3-го марта, в 9-м часу утра, в трактир В.И. Лапшина пришел известный в Кирсанове и его уезде юродивый Фрол Вуколович по фамилии Щербаков, 65 лет, и спросил себе чаю. Выпив несколько стаканов, он почувствовал себя дурно; у него появилась сильная рвота, а затем наступил упадок сил и потеря сознания. Тотчас была позвана полиция, которая и отправила Щербакова в земскую больницу, где он вскоре и скончался, не приходя в сознание. По заключению врача, смерть последовала, по-видимому, от отравления.
Фрол Вуколович - крестьянин из с. Калаиса, Кирсановского уезда. Он давно известен кирсановской публике в качестве юродивого. Существовал он подаянием. В лесу, близ Калаиса, им сооружена был келейка, где он по большой части и проводил время в одиночестве. Говорят, что накануне смерти он заходил в кирсановский жнеский монастырь и прощался там со знакомыми монахинями.
После Фрола Вуколовича осталась только одежда, в которой он ходил и зиму, и лето, это - вся в заплатах поддевка, начиненная какими-то тяжелыми предметами, весом в несколько пудов и шапка, которую мы видели в канцелярии полицейского управления. Шапка эта формой напоминает огромных размеров митру; она также набита какими-то тяжелыми предметами под тульей и весит более двадцати фунтов. Надевал он шапку, по-видимому, только в торжественных случаях, носил же ее всегда с собой.
Так покончил свое существование один из загадочных русских людей, может быть, искатель правды, или неудачник, принявший личину вольно или невольно юродивого.