Герб города Кирсанова

Материнские руки

Так уж получилось, что Виктора встретила первой не Лидия Ивановна, а я. Она ждала его приезда на другой день. Я же вовсе не подозревала, что статный молодой человек в военной форме только что вернулся со службы в армии. Он зашел в родительский дом всего несколькими минутами раньше меня. Успел лишь поздороваться с бабушкой, Прасковьей Леонтьевной, высыпать на стол ворох дорогих конфет да поставить в сервант свою фотографию у развернутого знамени воинской части и грамоту за безупречную службу в пограничных войсках СССР.

Виктор хотел, видимо, чтобы мать, войдя в дом, и без его слов поняла, как служил он. Но вместо нее вошла я. И вчерашний солдат, так и не переодевшись, отправился на поиски матери, которая помогала полоть картошку на дочерином огороде.

Мы же разговорились с Прасковьей Леонтьевной, матерью Лидии Ивановны. Оказалось, что воинские награды в семье Симаковых не первые. С ними вернулись со службы старшие братья Виктора, Борис и Лев, а многими годами раньше - и мать их, Лидия Ивановна. Служила она во время войны, причем не одна, а вместе с родителями. Правда, в боевых действиях ни она, ни они не участвовали. Все трое, как и работали до войны в железнодорожной ремонтной колонне, так и мобилизовались на восстановление разрушенных войной железных дорог.

Начинали их восстанавливать на станциях Поворино и Новохоперск. Под Лисками их восстановительный поезд попал под такую бомбежку, что оставшихся отправили на переформирование. А потом снова пошли железнодорожные станции и пути - на Украине, в Крыму, Белоруссии, Польше, Латвии, Литве... Тяжелая работа порой по несколько раз в день прерывалась воем тревожных сирен. Тогда бежали в кювет, к железобетонным трубам, просто к телеграфным столбам, будто могли они спасти от снарядов и бомб.

Прасковья Леонтьевна и Лида прятались обычно вместе. После отбоя видели убитых, покалеченных. Горюя о них, радовались, что их семью пока обходит беда. Конец войны они встретили в Восточной Пруссии, в городе Тильзите, где и приняли свои боевые награды - медали "За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов", "За победу над Германией". Служили они здесь еще целый год, продолжая восстанавливать железнодорожные станции и пути. Сирены теперь молчали, но душу рвала жалость к изнуренным донельзя узникам концентрационных лагерей и военнопленным, освобожденным советскими войсками...

...Лидия Ивановна вошла в дом, сияя глазами и стесняясь своих прочерненных землей и травой рук. Однако тут же забыла о них. Тоже начала рассказывать о военных годах. Вынула из старенькой сумки удостоверения о боевых наградах, пожелтевшие благодарности от командования. Достала с шифоньера большую цветную фотографию, с которой смотрела очень миловидная девушка в солдатской гимнастерке и шинели, в сдвинутой на бок шапке-ушанке со звездою, - фотографировалась в 1946 году, на премию, а Вера недавно увеличила. "Пусть, - говорит, - мама, будет на память".

Вера - самая младшая из семерых детей Лидии Ивановны. Сейчас она - студентка педагогического института, а когда умер отец, ей не было и года. Старшей, Галине, шел тогда пятнадцатый, и Лидия Ивановна хлебнула немало, чтобы поставить всех на ноги.

Так случилось, что вдовью жизнь начала она со строительства дома, в котором сейчас сидели мы. Самое трудное и сложное помог сделать совхоз "Иноковский", где Лидия Ивановна работала телятницей. Как работала, говорят почетные грамоты, медаль "Ветеран труда", врученная при уходе на пенсию. И непросто понять, как везде успевала она. За детьми, правда, присматривала Прасковья Леонтьевна, да ведь дело не в одном присмотре. И я перевожу взгляд с ордена "Материнская слава" на небольшие, но крепкие руки Лидии Ивановны, всматриваюсь в ее не но годам моложавое лицо.

А она, не привыкшая сидеть без дела, зовет посмотреть свое хозяйство. Проходя по дому, говорит: "сама стелила полы", "сама шелевала стены", "сама строила веранду". А потом, ходя по двору и показывая хозяйственные постройки, еще много раз повторяет слово "сама". Говорит его, однако, не назойливо, а естественно просто. Вместе со мной, будто со стороны, снова придирчиво осматривает дело своих рук, которое ежегодно доделывается и переделывается, красится и прихорашивается. А потом ведет в сад и останавливается то у смородины, то у раскидистых яблонь. Ветки у некоторых срезаны, и аккуратно запеленаты белыми тряпками, а в промежутках между бинтами весело зеленеют ростки привоя, приживленные Лидией Ивановной. Уверенно и бережно она трогает их, и я вдруг хорошо представляю, как ласкала она своих детей, как клала им руку на лоб, когда они болели...

Теперь у старших детей Симаковой свои дети. Внуков у нее уже девятеро. Четверо живут здесь же, в Ковылке. То дети сына Бориса, совхозного сантехника и дочери Валентины, буфетчицы. Борисовы Юра и Наташа, считай, весь день у бабушки и прабабушки. И, видно, для них на старой черёмухе повешены удобные качели, на другой ветке для птичек приделана кормушка, и Лидия Ивановна касается ее тем же бережным жестом.

О детях она рассказывает без лишних подробностей, выделяя главное. Все получили специальное образование, все, кроме Веры и Виктора, работают. Виктор после десятилетки, перед армией тоже работал в совхозе. Успел выучиться на шофера. Как построить дальнейшую жизнь, решит сам. Парень трезвый и не бездельник. Сейчас же Лидия Ивановна все чаще посматривает в калитку, не возвращается ли Виктор. Руки ее, привычные ко всякому делу, уже просятся взяться за посуду, чтобы накормить еще почти что не встреченного после долгой разлуки сына.
13 июля 1984 г.

Наверх