Герб города Кирсанова

Лященко В.В.
Подлинная история Ирской коммуны

Декрет ВЦИК от 3 ноября 1921 года объявил амнистию всем рядовым частникам белого движения и призвал прощенных вернуться на Родину. Поначалу призыв Кремля был услышан: только в год амнистии, в 1921 году, в Советскую Россию вернулось 120 тысяч эмигрантов. Но, как вскоре выяснилось, новая власть ничего не забыла и никому не простила: начались репрессии. В разгар реэмигрантской горячки в СССР стали возвращаться и далекие от политических баталий люди - крестьяне, уехавшие из Царской России в поисках лучшей доли, преимущественно в Америку. В.И. Ленин и отдел промышленной эмиграции при ВСНХ задумали реализовать грандиозный проект "насаждения в России, по возможности в каждом уезде, большего числа сельхозкоммун… долженствовавших служить примером культурного ведения хозяйства для отсталого русского крестьянства".

Несмотря на объективные трудности, несколько десятков коммун прибыли в 1922-1923 годы в Россию.

22 апреля 1922 года одна из таких коммун численностью более 40 семейств после долгих хождений ее председателя К.Г. Богданова по учреждениям ВСНХ и Наркомзема наконец получила в аренду земли бывшего совхоза "Ира" в 17 км от Кирсанова. Раньше они входили в состав культурного хозяйства князя Рейтера-Оболенского, но после революции и гражданской войны от некогда крупного поместья остались лишь дымящиеся головешки. Местное население встретило переселенцев настороженно. Пережив ужасы "оккупации" края в ходе кровавой ликвидации "антоновщины" (а Кирсановский уезд был одним из центров крестьянской войны), оно с недоверием смотрело на нарядно одетых "американцев".

Немалых усилий стоило коммунарам противостоять крестьянско-собственнической стихии и продолжать плодотворную работу. Активно используя тракторный парк и прочую американскую технику: три трактора, три тракторных плуга, две косилки, 15 культиваторов, один двигатель и так далее на общую сумму в 10 тысяч долларов США (от совхоза "Ира" коммуна получила в наследство сельскохозяйственных машин и орудий лишь на 97 рублей 50 копеек), - коммунары добились невиданных в этих краях урожаев ржи по 14, 4 центнера с десятины (соседские крестьяне собрали по 5, 3 центнера).

Быт первых коммунаров был невероятно тяжел: ночевать приходилось летом в палатках, зимой - в полуразрушенных домах, по 15 человек в одной комнате. Питались скудно: мяса и молока не было, обедали в четыре очереди по 60 человек в столовой, индивидуально коммунар ничего есть не мог, ибо пищу выдавали только на общую кухню. Главный закон гласил: "Каждый работает по своим силам и получает по своим потребностям". Но силы и потребности у людей разные.

Лишения и трудности охладили первоначальный пыл большинства коммунаров, многие разочаровались, перестали верить в возможность устроить когда-либо свою жизнь так, как это представлялось еще в Америке. Стали наблюдаться массовые выходы, увиливание от работы, склоки. Не был выполнен и составленный по прибытии организационный план, оказавшийся на деле нежизненным. Но еще вредоноснее для коммуноидной идеи являлась торжествующая командно-административная система, когда указания спускались по принципу "сверху виднее".

Завершающим, роковым ударом по коммуноидной форме хозяйствования явилось включение в коммуну местных крестьян, причем они принимались в коммуну совершенно без всякого взноса, без имущества, в крайней нужде. Уже к 1923 году число коммунаров возросло с 116 до 166 человек, причем именно эта слабая часть крестьян особенно резко восставала против внутреннего распорядка и устава коммуны и требовала раздела всего имущества. Возникший конфликт между массой коммунаров-иммигрантов и выборным Советом коммуны привел к тому, что в том же 1923 году большая часть коммунаров откололась и покинула коммуну, а к 1925 году покинули Россию 74 ирских коммунара.

В то же время в течение 1924-1925 годов в коммуну продолжали прибывать пополнения из Америки. Однако эта поддержка не прекратила распада коммуны. Руководство коммуны пошло на пересмотр устава согласно жизненным реалиям. Теперь основной принцип стал звучать гораздо убедительнее: "Каждый работает по своим силам и получает по вложенному труду".

Была введена заработная плата. Но процесс развала было уже не остановить: к 1925 году число едоков возросло на 150%, а работников - лишь на 90%. Нахлебничество стало нормой. Стал практиковаться наемный труд: 42, 2 работающих в полеводчестве были батраками. На оплату их труда уходило до 33% от всей валовой продукции хозяйства.

Но как ни плохи были дела в образцовой (с ноября 1922 года) коммуне им. В.И. Ленина, дела большинства других хозяйств были еще хуже. Неудивительно, что именно сюда часто привозили именитых гостей. Наиболее памятным для истории Ирской коммуны стал визит в июле 1931 года представительной английской делегации, включавшей лордов Астора и Лотнея, знаменитого писателя и драматурга Б. Шоу, а также небезызвестную в 1930-е годы леди Ненси Астор.

С переменным успехом коммуна просуществовала до 1938 года. Из оставшихся к тому времени 42 ветеранов - иммигрантов первой волны - 24 человека были репрессированы, 12 из них расстреляны, остальные бесследно сгинули в ГУЛАГовских далях.

Кровавый конец коммуны в какой-то степени закономерен: террор политический, гармонично дополнил террор экономический и моральный. Миф о коммунизме развеялся в прах: не может быть свободного труда несвободных людей в стране господ и рабов, неважно, кто числится в господах - помещик князь Рейтер-Оболенский или секретарь имярек.

60 лет Тамбовской области. 200 лет Тамбовской губернии: Тезисы к научно-практической конференции. Тамбов: Изд-во ТГУ им. Державина, 1997

Наверх