Герб города Кирсанова

Духовенство, миряне и православные святыни Кирсановского уезда

По данным 1861 года, в уезде служило 109 священников, 58 диаконов и 205 причетников (низших служителей церкви - дьячков и псаломщиков). В 1911 году священников насчитывалось 123, диаконов - 63, а псаломщиков - 97. Все священники имели законченное или незаконченное семинарское образование. У диаконов и псаломщиков уровень образования был значительно ниже. Материальное положение сельского духовенства напрямую зависело от состояния прихода и прихожан, а они, по большей части, бедствовали. Поэтому клирики вели собственное подсобное хозяйство. Определенный доход духовному сословию приносило занятие пчеловодством.

Среднее количество детей в семьях духовенства на протяжении XIX века составляло 3-4 человека. Если в XIX веке сыновья могли избрать себе только одну стезю - духовную [82], и учились в основном на средства родителей, то в начале XX века многие уже поступали в светские учебные заведения и содержались там нередко за казенный счет. Дочери духовенства в былое время получали только домашнее образование, затем выходили замуж (чаще всего за представителя духовного же сословия) или оставались при родителях. К началу XX века большинство дочерей священно-, церковнослужителей обучались в епархиальном женском училище, на высших женских курсах. Полученное образование давало им возможность трудиться учительницами в начальных школах.

К числу главных обязанностей духовенства относилось увещевание и обращение в православие старообрядцев и сектантов. Священник села Космодамианская Ира И.В. Воскресенский в 1839 году обратил из старообрядчества 14 человек, священник села Пересыпкино М.С. Богословский - из молокан 7 человек, священник села Вяжли И. Крезов присоединил к Церкви 9 старообрядцев и обратил в православие 27 молокан [83]. Примеры удачного миссионерства встречаем и позже: протоиерей И.Е. Рождественский присоединил к православию из молокан 111 человек. Однако все эти случаи, по-видимому, носили исключительный и единичный характер.

В деле проповеди в начале XIX века духовенство преуспевало мало. Когда в 1803 году духовным начальством было предложено избрать из сельских проповедников лучшего для произнесения проповедей в Кирсанове, то нашелся всего лишь один священник - о. Петр Антонов из села Кипец [84]. Постепенно положение менялось. Так, в 1806 году оба священника села Волково просят разрешения произносить им проповеди [85].

К концу века, в 1894 году, благочинный Кирсановского округа уже писал: "Духовенство округа на высоте своего служения, богослужения совершаются неопустительно, требы справляются правильно, поучения говорятся каждый воскресный и праздничный день; внебогослужебные беседы ведутся во всех церквах ... уровень нравственности возвышается" [86].

Материальное положение уездного духовенства продолжало оставаться затруднительным. Помещики разорялись, крестьяне вынуждены были арендовать землю, чтобы как-то свести концы с концами, сокращались их доходы, следовательно, уменьшались приношения в храм. Кроме денежных пожертвований, для церкви существовала еще одна статья дохода - руга, то есть приношение в виде натуральных продуктов. Руга исправно собиралась в XIX веке и была немалым подспорьем в обеспечении духовенства. В начале XX века она превратилась в неудобную для крестьян традицию, особенно в бедных приходах.

В 1836-1839 годах известно 3-4 случая, когда причетники попадали на военную службу. Их место закреплялось за женами. Вдовы и дочери духовенства могли стать просфорнями (выпекать просфоры) в приходе. В XX веке просфорни - это в основном крестьянские вдовы и девицы. Они получали по 2-3 копейки с просфоры. Заштатное духовенство и в городе, и в селе оставалось на содержании сыновей. За вдовами в первой половине XIX века закреплялось место мужа. В конце XIX - начале XX в. из церковных средств стали выплачивать небольшие пенсии до 25 рублей в год. Система пенсионного обеспечения совершенствовалась. В конце XIX века стали открываться так называемые эмеритальные кассы ("эмерит" - выслуга, заслуга).

* * *

Сельское духовенство на рубеже веков не представляло из себя однородную, серую и косную массу, как это могло зачастую казаться читателям критических статей либеральной прессы того времени. Среди представителей духовенства можно было встретить людей разного типа.

Так, священник Ф.А. Кобяков из села Перевоз, умерший в 1915 году в возрасте 37 лет, обновил храм, отстроил школу, способствовал искоренению баптизма. В 1904-1905 годах помогал армии. Благодаря ему в приходе не было беспорядков.

В 1914 году он состоял бухгалтером и кассиром в ссудосберегательном товариществе, которое сам и открыл. О себе говорил: "Я верчусь как белка в колесе, никогда не зная покоя, за что и сгорел" [87]. Таких было немало среди молодого поколения священнослужителей. Служение Богу они воспринимали и как служение обществу, а потому были весьма активны и деятельны.

Священник села Арбеньевка В.И. Раев был сотрудником епархиального попечительства, депутатом общеепархиального съезда, выборщиком в Государственную Думу, председателем Совета кредитного товарищества, председателем ревизионной комиссии потребительского общества, а с начала первой мировой войны председателем попечительства о семьях лиц, мобилизованных на войну [88].

Семья уездного священника. Фото начала XX в.
Семья уездного священника.
Фото начала XX в.

И среди старшего поколения сельских пастырей того времени, не всегда отличавшихся активным социальным служением, было немало светлых личностей, оставивших по себе добрую память. О священнике Ф.И. Белякове из села Ржакса († 1915) писали: "Он был идеалистом чистой воды, полный семьянин... умел говорить живо, сжато и интересно, скромен, юморист. Никогда от него не слышали слова осуждения или порицания" [89].

В 1884 году, после вынужденного двадцатилетнего перерыва, православное духовенство вновь вышло на поприще школьно-педагогической деятельности. Церковные школы стали общей заботой клириков. К 1917 году в 106 церковно-приходских школах Кирсановского уезда обучалось 6194 человека (3726 мальчиков и 2468 девочек). Стоит отметить, что основная часть священников, диаконов и псаломщиков относилась к делу школьного образования и воспитания ответственно. Причем за работу в школе денег они не получали.

Иеромонах Вениамин (Федченков) в парке усадьбы Боратынских Мара. Фото 1900-х гг.
Иеромонах Вениамин (Федченков)
в парке усадьбы Боратынских Мара.
Фото 1900-х гг.

История создания церковно-приходских школ в Российской империи неразрывно связана с именем Сергея Александровича Рачинского. Мать Сергея Александровича, Варвара Аврамовна (Абрамовна), которой он обязан своим воспитанием и начальным образованием, была младшей сестрой поэта Евгения Боратынского и выросла в усадьбе Мара Кирсановского уезда Тамбовской губернии. Зная культуру семьи Боратынских [90], можно представить, как из тамбовской Мары в смоленское Татево (из дворянской усадьбы в крестьянские села), а из Татева по всей России распространились основы народного образования [91]. Инициативе С.А. Рачинского также принадлежит учреждение в 1882 году "согласия" трезвости в селе Татево и распространение подобных обществ в России.

Во многом благодаря усилиям священнослужителей и местных землевладельцев в конце XIX-начале XX в. в некоторых селах уезда возникает традиция так называемых народных чтений. Первые такие чтения были организованы в Кирсановском уезде в селе Вельможино в 1882 году в форме частных бесед местного землевладельца Горяинова и его супруги с крестьянами. Беседы проходили зимой по воскресеньям, начинались с октября месяца и продолжались до Пасхи. Предметом бесед были: Ветхий и Новый Завет, объяснение богослужения, жития святых. При этом с помощью "волшебного фонаря" (диапроектора) показывались картины, которые выписывались из Москвы. Такие же чтения были разрешены епархиальной властью в 1894 году в селе Соколово (под личной ответственностью законоучителя Соколовского училища священника И. Виноградова), в 1895 году в селе Перевоз (проводимые священником А. Советовым, учителем Д. Аладинским и дьяконом А. Виндряевским [92]) и других селах уезда.

К сожалению, не всегда благие намерения местных землевладельцев, если таковые и возникали, находили отклик в местном духовенстве. Так, когда хозяин имения в Богословке Кирсановского уезда Владимир Михайлович Андреевский был избран крестьянами церковным старостой, он "с радостью ухватился за это дело, воображая, что занятие церковно-приходским хозяйством будет прекрасной почвой для развития благотворительно-просветительской деятельности, долженствовавшей … быть тем связующим звеном, которое могло бы заполнить пропасть, разделявшую дворянство от крестьянства". "Однако надеждам моим, - вспоминает Андреевский, - не суждено было оправдаться: среди сельского духовенства я встретил такое своекорыстное, мелочно-кляузническое, холодно-эгоистическое отношение ко всему, что выходило за границы их частных интересов, что я вынужден был отказаться от моих благих намерений. Раз только, в 1891 году, под влиянием катастрофического положения населения, вследствие полного неурожая, мне удалось организовать приходской комитет, в который под моим председательством входили: священник, старшина, учитель и выборные от крестьян. В задачи комитета входило: собирание средств, снабжение продовольствием наиболее нуждающихся в нашем приходе, медицинская помощь и похороны бедняков… Работал Комитет с увлечением; деньги и разные продукты обильно притекали к нам и часто из самых неожиданных источников. Крестьяне относились к Комитету, как к чему-то близкому, своему. Я был в восторге. Но, кончился голод, жизнь вошла в норму и… Комитет наш заглох" [93].

Стоит отметить, что встречался и такой тип сельских пастырей-молитвенников, о которых впоследствии вспоминал митрополит Вениамин (Федченков) [94]. К одному такому священнику - отцу Василию - будущий митрополит отправился со своим товарищем за 40 верст от села Чутановка, где гостил после учебы у родителей. Многосемейный отец Василий С. совершал службу по полному уставу, сам пел стихиры вперемежку со стариком псаломщиком. Вставал рано, в три часа, в пять начинал служить утреню, на совершение проскомидии у него уходило три, а то и более часов. В 10 часов раздавался благовест к литургии, а отец Василий все еще вынимал и вынимал частицы в алтаре. К часу дня заканчивалась литургия и начинались молебны. Домой он возвращался к трем часам. А вечером опять в храм. И так каждый день. Привозили к отцу Василию больных, бесноватых. Присылали с разных сторон записки о поминовении. Конечно, такой путь зачастую исключал активное участие во всевозможных обществах, комитетах и других общественно полезных и значимых начинаниях. Но именно такой тип пастырства пользовался неизменной любовью у простого народа, к нему тянулись люди с разных уголков уезда, а порой и губернии. В таких пастырях более всего нуждались и таковых искали.

Нередко случалось и так, что сама паства в деревне была много выше духовно, чем ее молодой пастырь, "и она уже потом всем своим бытом постепенно одухотворяла пастыря", - о чем свидетельствовал в своих трудах архиепископ Феодор (Поздеевский), будучи ректором Тамбовской духовной семинарии [95].

* * *

Начало ХХ века в России явилось временем всплеска политической и социальной активности. Не осталось в стороне от этого и духовное сословие. Одним из пастырей, не чуравшихся публично в прессе обсуждать проблемы Церкви и общества, был священник села Моршань-Лядовка Константин Богоявленский. Статьи о. Константина нередки в Тамбовских епархиальных ведомостях. О цели своего творчества он писал: "Я верю, что если из десятка написанных мною статей хоть одна добрая мысль ляжет в сердце читателя - то это уже великое дело..." [96]. Отец Константин занимал вполне определенную политическую позицию: "Заветы должны быть: православие, народность, единство Руси" [97]. Единство стало его главной темой. К этому он призывает и духовенство, предлагая: "Создадим же фонд "братских листков" для борьбы с анархией и непорядками" [98]. Кроме публицистических статей, о. Константин Богоявленский писал и художественную прозу. В 1906 году в нескольких номерах Ведомостей был напечатан его большой рассказ "Страшное сидение".

Влияние священника Богоявленского на крестьян своего села было настолько велико, что во время волнений 1905 года в приходе о. Константина не было никаких выступлений, и даже приходящих в село агитаторов прихожане выдворяли вон. По просьбе губернатора епархиальное начальство отметило наградой священника Константина Богоявленского за его деятельность в этот смутный период.

Более активными становились и нижние члены причта. Нередко псаломщики и диаконы занимались миссионерством, были учителями. В некрологе умершего в 1905 году диакона села Старая Гавриловка А.В. Алексеева говорилось: "Это был идеальный служитель. В течение 22 лет был учителем местной церковно-приходской школы и 10 лет попечителем и этому делу отдался весь" [99].

Особую активность проявило кирсановское духовенство во время войны 1914-1918 годов. В городе открылось отделение епархиального комитета по оказанию помощи беженцам, на заседании которого приняли решение о 2%-ном денежном сборе с каждой церкви. Были созданы именные койки при местном отделении Красного Креста и в лазарете [100]. В каждом приходе создавалось попечительство о семьях лиц, взятых на войну. Главная их цель - сбор средств, вещей для отправки на фронт и помощь семьям солдат.

Активная приходская деятельность в период войны объединяла духовенство и прихожан. Участие прихожан в оказании помощи армии также осуществлялось через церковно-приходские школы. Учащиеся школ изготавливали вещи, собирали деньги. Кроме того, в школах на утренних молитвах поминались погибшие воины, служились воскресные молебны, совершались крестные ходы.

Немалый вклад в дело сбора пожертвований и оказания помощи нуждающимся вносили монастыри Кирсановского уезда. Александро-Невский мужской монастырь открыл лазарет на 10 коек, Тихвино-Богородичный женский монастырь уступил Красному Кресту верхний этаж одного из монастырских корпусов, Оржевский Боголюбовский женский монастырь открыл приют для детей погибших солдат.

* * *

Среди местных православных святынь уезда особое место занимали святые источники. Надежда получить исцеление души и тела приводила к источникам множество богомольцев, которые делились увиденным и услышанным с благочестивыми собеседниками в своих родных местах. Источники были как древние, так и новоявленные. Так, недалеко от села Клетинщина располагался источник святителя Николая Чудотворца. Местное предание повествует о его происхождении следующим образом: "Некогда здесь жили брат и сестра, которых считали "глупенькими". Брат был пастухом. Однажды, когда он пас стадо и прилег отдохнуть на траве, ему во сне явился старец и сказал: "Пойди в село и скажи старикам, чтобы они вырыли на этом месте". Проснувшись, мальчик подумал: "Чего не увидишь во сне". Однако на следующий день, когда он снова лег отдохнуть на том же месте, во сне ему вновь явился старец и второй раз повелел то же самое. Теперь братец уж понял, что неспроста ему снятся эти сны, и рассказал все своей матери. Но мать не послушала сына. В другой раз он не ложился спать и видит, что к нему идет старичок, являвшийся во сне. Подойдя ближе, старец очертил на земле палочкой квадрат, по которому нужно было копать. Только теперь мальчик пошел и рассказал все старикам.

Богобоязненные старики пришли на то место, копнули лопатой и увидели камень, а под ним, с краю, оказалась икона святителя Николая Чудотворца. Это и был тот старец, который являлся простому пастушку. О судьбе иконы ничего неизвестно, но на месте ее обретения забил родник.

Источник в селе Клетинщина
Источник в селе Клетинщина

По прошествии некоторого времени уже сестра мальчика увидела во сне святителя Николая, повелевшего: "Скажи старикам, чтобы поставили на этом месте часовню". Она рассказала о сновидении, и сельские старики сколотили сруб, но перенести его к источнику не спешили. Тогда снова видит брат во сне старца, который говорит ему, чтобы поспешили и сегодня же перенесли сруб. Так и сделали. А как поставили сруб, то на месте, где он раньше стоял, вспыхнул пожар, и часть села сгорела. К источнику потянулись люди и по вере своей начали получать исцеления".

Большой славой в уезде пользовалась Карандеевская чудотворная икона Божией Матери "Всех скорбящих Радость". Помещик Павлов, получивший в свое владение село Карандеевка, хотел построить здесь храм, но денег на постройку не было. Жена его стала молиться у иконы Божией Матери "Всех скорбящих Радость", и во сне ей является сельский староста и подает бумагу с надписью: "Строй, строй Мне церковь, Я тебя всю жизнь не оставлю". И подпись "Богородица". После этого сна у Павловых уродился большой урожай гречихи, от продажи которой они выручили несколько тысяч рублей. На эти деньги в 1865 году построили храм в Карандеевке. Там поместили и икону.

Река Вяжля. Фото начала XX в.
Река Вяжля.
Фото начала XX в.

С этой иконой было связано множество чудесных случаев. Вот некоторые из них, опубликованные в журнале "Тамбовские епархиальные ведомости". Жена приходского священника была слепа. Однажды, во время всенощной, она молилась у Карандеевской иконы об исцелении. После помазания прозрела. С тех пор в Карандеевке установили особый день празднования иконе - 1-я пятница по Троице.

Крестьянин Саратовской губернии Балашовского уезда села Колено Андрей Петрович Безполов не ходил три года. Никто ему не мог помочь. В 1872 году привезли его в Карандеевку. После молебна и помазания он выздоровел.

Крестьянку села Мучкап Лукерию Феофанову мучили сильные головные боли. В 1875 году она пошла в Карандеевку. После молебна и окропления святой водой она получила облегчение, а, искупавшись в реке Вороне, почувствовала себя совершенно здоровой. В течение трех лет, каждый год она приходила на праздник, но на четвертый не пошла, и сильные головные боли возвратились. Исцеление пришло после возобновления паломничества.

Дворянка села Грушевка А.А. Муратова 10 лет была глуха. По совету своей знакомой Кириаковой пошла в Карандеевку. Участвовала во всех торжествах. После того, как ей помазали уши, выздоровела.

Кирсановскому купцу Ивану Николаевичу Крюченкову грозила смерть в результате гангрены правой руки. Доктора советовали ампутировать. Крюченков не согласился и решил умереть без ампутации. Вел он нетрезвый образ жизни, но был религиозен, ни одной праздничной службы не пропускал.

И вот, выйдя как-то в предсмертной тоске на крыльцо дома, увидел, как народ идет в Карандеевку. Иван решил пойти с ними. Отстоял литургию, молебен, участвовал в крестном ходе, купался в реке Вороне, а когда снял повязки, то обнаружил, что рука оказалась совершенно здоровой. Произошло это в 1880 году.

Множество и других неизвестных или, попросту, недошедших до нас свидетельств Божьей помощи людям хранит в себе наш край. В этой главе описана лишь небольшая их часть.

Примечания

82. Бывали и исключения. Таким примером может служить дворянский род Оржевских, который происходил из духовного звания и получил фамилию от села Оржевка Кирсановского уезда. Сын священника с. Оржевка Василий Владимирович Оржевский (1797-1868) служил директором департамента полиции исполнительной; имел чин тайного советника. Один из его сыновей - Петр Васильевич (1839-1897) - в 1873 г. был назначен начальником Варшавского жандармского округа. С 1882 по 1887 г. Петр Васильевич - товарищ министра внутренних дел и командир Отдельного Корпуса Жандармов; сенатор. С 1893-го до конца жизни Виленский, Ковенский и Гродненский генерал-губернатор; генерал от кавалерии (1896). Супруга Петра Васильевича Наталья Ивановна (урожденная княгиня Шаховская) была попечительницей Житомирской общины сестер милосердия Красного Креста, входила в состав делегации, обследовавшей во время Первой мировой войны положение русских военнопленных в Германии и Австрии. Другой сын Василия Владимировича - Владимир Васильевич (род. в 1838 г.), командовал бригадой в 22-й пехотной дивизии. Его сын - Алексей Владимирович (ум. 1915), служил корнетом Кавалергардского Императрицы Марии Федоровны полка. Во время Первой мировой войны служил в лейб-гвардии Преображенском полку.
83. Климкова М. "Край отеческий…". История усадьбы Боратынских. С. 351.
84. ГАТО. Ф. 181. Оп. 1. Д. 404. Л. 177.
85. Там же. Д. 411. Л. 2.
86. Там же. Д. 1835. Л. 48-50.
87. ТЕВ, 1915. № 4. С. 315-316.
88. ГАТО. Ф. 181. Оп. 1. Д. 2272. Л. 9.
89. ТЕВ, 1915. № 18. С. 636-638.
90. Подробнее см. кн.: Климкова М.А. "Край отеческий…". История усадьбы Боратынских. СПб., 2006.
91. См.: Климкова М. "Внимательный сельский учитель…". Сергей Александрович Рачинский и основы его народных школ // Тамбовские епархиальные вести, 2008. № 8. С. 21-25; 2009. № 6.
92. Из отчета общества по устройству народных чтений. Тамбов, 1896.
93. Андреевский В.М. "О моем сельском хозяйстве". Автобиографические воспоминания (ГАТО. Ф. Р-5328. Оп. 1. Д. 8).
94. См.: Митр. Вениамин (Федченков). Божьи люди. Мои духовные встречи. М., 2011.
95. См.: Служба Богу и России. Новый священномученик архиепископ Феодор. Статьи и речи 1904-1907 гг. Сост. Алленов А.Н., Просветов Р.Ю., Лёвин О.Ю. М., 2002 . С. 117.
96. ТЕВ, 1905. № 46. С. 1961-1967.
97. Там же. № 44. С. 1824-1832.
98. Там же. № 14. С. 724-727.
99. Там же. 1905. № 10. С. 430-433.
100. Там же. 1916. № 5. С. 125-136.

© Левин О.Ю., Просветов Р.Ю.
Кирсанов православный.

Наверх