Вагиф
Рассказ
Летом семидесятого года меня командировали в Узбекистан. Фергана, словно буйно-зеленый оазис среди бескрайних раскаленных песков, произвела на меня сказочное впечатление. В выходной день я решил осмотреть город, желая как можно больше узнать о местных людях, об их культуре и духовной жизни. Южная природа сопутствовала моему лирическому настроению. Однако невыносимая жара заставила возвращаться в парк, где прямо под экзотическими деревьями стояли столики чайханы.
Подросток, сын чайханщика, угощал крепким чаем - пять копеек за стакан. Сахар, четвертинками от стандартных кусочков, лежал в вазочке как бы бесплатно.
К тому времени я лет семь прослужил на Кавказе и знал, как бороться с жаждой. Главное - не поддаваться соблазну пить холодный лимонад. Спасти может только крепкий чай. (Четверть кусочка сахара придерживается за щекой). И так - через каждый час. В мои молодые годы я не ощущал биения сердца и успешно переносил огромные нагрузки на организм.
Я сидел за столиком в тени могучей южной растительности. Рядом журчал довольно большой очень мутный, желто-бурого цвета арык. Термометр, прикрепленный на стволе дерева, показывал около сорока пяти градусов по Цельсию. И это - при полном безветрии!
Выпив очередной стакан жаждоутоляющей заварки, я отходил на дальнюю лавочку парка, где тень от деревьев и прочей растительности была сплошной.
К лавочке напротив подошел юноша не узбекской внешности с книгой и струнным музыкальным инструментом - тари в руках. Он долго, внимательно читал, потом, взяв тари, запел негромким, но уверенным лирическим тенором. Лицо его сделалось отрешенным от мира сего, глаза то прищуривались, то поднимались к небу...
- Поет что-то духовное, - подумал я, - наверное молитву. Но вспомнил, что мусульмане под музыку не молятся и стал внимательно вслушиваться в чужую речь. Имея неплохой запас тюркских слов, уловил, что песня его о любви к девушке по имени Хадича. Я знал, как расположить к себе мусульманина. Не спеша подошел и по-азер- байджански поприветствовал и спросил его:
- Кто есть Хадича?
Он понял вопрос и догадался, что я - русский , а потому ответил:
- Уважаю русский язык. Моя мама немного рус, ата - азербижянес.
Это меня несколько удивило и обрадовало. Стараясь быть тактичным, строя предельно короткие, понятные предложения, я дополнил вопрос:
- Почему Хадича - твой восторг?
- Хадича - моя узбеч девушка. У сестра муж - узбеч. Я тут гонаг (гость), - пояснил он, прихватывая слова родного языка. Его произношение вызывало у меня улыбку, и он принимал мое выражение лица за доброе отношение к нему.
- Рад, что ты приятный собеседник, - упрощал я (у них принято обращаться на ты). - Кто воспевает Хадича?
Он развернул книгу и указал на стихи:
- Гянджеви!
- А я прилетел из города Гянджа - родина поэта!
- Ай, хорошо! - воскликнул он, радостно подал руку и назвался:
- Вагиф!
- Хош! (приятно), ответил я и тоже представился.
- Вагиф, - обратился я, - переведи мне каждое слово мегеббет (любимая песнь).
Сам достал записную книжку с карандашом. И он взялся переводить, часто не находя нужных слов и отчаянно жестикулируя. Пот ручьями стекал с его лица, рубашка местами стала мокрой. Он достал чистый носовой платок, сложил его вчетверо вдоль и положил себе на шею, чтобы тот вбирал влагу. Когда закончил - облегченно вздохнул и улыбнулся.
Я ждал вопроса: "зачем записываю"? Но он не задавал его, видимо, воспринял как разумеющееся: хорошие слова о девушке нужны всем. И старался делать доброе. Ведь он не понимал, что пока это была лишь тарабарщина. И тогда я спросил:
- А хочешь это петь на хорошем русском языке?
- Конычно!
- Сделаю это песней, - показал я на свою запись. Приходи завтра.
На следующий день я принес ему свой авторский перевод этого произведения. И продекламировал медленно, внятно, проникновенно:
Хадича
Речетатив
Ты, Хадича,- Начало всех начал. Ты - мой вулкан, Что в сердце прозвучал! О, Хадича, любовь моя, Приди! Среди зимы Весною пробуди. Моя любовь Страдающей душой Летает день и ночь Над Ферганой. И я смотрю с надеждой На Восток. Храня мечту, Роняя слез поток. Моя душа Утратила покой, Она слилась В единое с тобой. О, как же Я обнять тебя хочу, Мою любовь с Востока, Хадичу! Тебя Я буду преданно любить, О встрече нашей Вышнего молить. Любовь моя, Как пламя, горяча, Прекрасная моя ты, Хадича! Услышь меня, Я сердцем говорю: Страдаю я И по тебе горю! Я небу, звездам И луне скажу, Как нашей первой встречей Дорожу. ............... Как сон, Пройдут незримые года, Но души Будут вместе Навсегда! Я вновь и вновь Готов тебя встречать, Чудесная моя ты, Хадича! Ты для меня И гордость, И обет… Боюсь я только Твоего: "о нет!". Мне страшно, Если буду я забыт, Мой чудный сон, Что розами горит! И прежде, Чем когда-нибудь умру, Я вспомню, Как открыл твою чадру. Далее по сюжету речетатив переходил на пение, и это было похоже на оперу. Тебя, мою Святую Хадичу, Люблю безмерно И ласкать хочу. Пусть сто препятствий Преграждают путь, Но чувства эти Смертью не спугнуть! О, моя Хадича, Твоя кровь горяча! В мире рая, поверь, Загрущу я теперь. В порыве страсти Счастлив и молчу - Я трепетную обнял Хадичу. Она, Приняв мужскую страсть мою, Дарила мне себя, Любовь свою. О, моя Хадича, Твоя кровь горяча! Рай Аллаха, поверь, Мне не нужен теперь. Ты - первая, Я - первый… Счастью быть! Да разве это можно позабыть?! О, моя Хадича, Твоя кровь горяча! Я пою и хочу Прославлять Хадичу!
На глазах Вагифа блеснули слезы. Когда я закончил читать, мусульманин поднялся с лавочки, поклонился мне и… вопреки религиозной розни, поцеловал христианина.
Мой авторский перевод, как и сами стихи, далеки от совершенства, но я постарался передать тот колорит - цветистость слов и глубину чувств, свойственные автору-кавказцу.
Признаться, с горечью вспомнил я свою русскую молодежь… Способна ли она на столь высокие чувства, способна ли воспринимать любовь как поэзию?